– Можешь стать рыжей. Мне на это наплевать. Но непременносмени цвет волос. Скажи Рэю, чтобы он никуда не выходил из комнаты. Никакойсамодеятельности.

– У него пистолет, Митч.

– Скажи ему, что я запрещаю им пользоваться. Там будет неменьше тысячи полицейских, скорее всего, уже сегодня к вечеру. Перестрелка намничего не даст.

– Я люблю тебя, Митч, только я так боюсь!

– Это совершенно естественно, что ты боишься, Детка. Толькопродолжай шевелить мозгами. Они пока не знают, где вы находитесь, и они несмогут вас найти, если вы будете в постоянном движении. Я приеду еще дополуночи.

Ламар Куин, Уолли Хадсон и Кендалл Махан сидели в небольшомконференц-зале на третьем этаже и размышляли о том, каким будет их следующийшаг. Проработав в фирме уже долгое время, они были осведомлены и о пятом этаже,и о подвале, знали они о мистере Лазареве и мистере Моролто, о Ходже и оКозински. Им было хорошо известно о том, что, когда в фирму приходил новыйчеловек, он уже не мог уйти из нее по своей воле.

Каждый из них делился своими воспоминаниями о Дне, о томДне, когда они вдруг стали посвященными.

День этот они сравнивали с тем днем далекого детства, вкотором им стала известна грустная правда о Деде Морозе. Тот день, когда НатанЛок пригласил их троих в свой кабинет и рассказал им все о самом главномклиенте фирмы, запомнился им как печальный и пугающий День. А потом Локпредставил их Де Вашеру. Все они оказались на службе у клана Моролто, от нихожидали упорной добросовестной работы, им полагалось беззаботно тратить техорошие деньги, что им платили, и не мучить себя мыслями об их источнике. Все троетак и делали. Рано или поздно, но каждый задумывался о том, что хорошо бы уйти,однако серьезных планов не вынашивал ни один. У всех уже были семьи. Современем это все образуется, успокаивали они себя. Ведь у фирмы стольконормальных клиентов. Так много интересной, трудной, абсолютно законной работы.

Большую часть всей нелегальной деятельности взвалили на своиплечи партнеры, но шло время, и бывшие когда-то новичками сотрудники тожеисподволь втягивались в грязные финансовые махинации. Никто не сможет вас вэтом уличить, убеждали их опытные партнеры. Вы, с нашей помощью, слишком умныдля этого. Слишком много у фирмы денег. И это на самом деле было превосходнымприкрытием.

Наибольшее внимание сидящие за столом уделили тому факту,что все партнеры исчезли из города. В Мемфисе из них не осталось ни одного.Пропал куда-то даже Эйвери Толар. Своим ходом ушел из клиники!

Говорили они и о Митче. Он находится сейчас неизвестно где,говорили они, в страхе, в бегах спасая свою жизнь. Если Де Вашеру удастся настичьего, он превратится в труп и его похоронят так же, как хоронили Ходжа иКозински до этого. Если же его схватят фэбээровцы, то им в руки попадут идокументы, вся фирма окажется у них в руках, а значит, и они втроем тоже.

А что, размышляли они, если Митч не даст себя поймать? Что,если ему удастся спастись, раствориться среди миллионов других людей? Вместе совсеми бумагами, конечно. Вдруг он вместе с Эбби лежит где-нибудь на песочке,прихлебывает ром и подсчитывает свои денежки? Эта мысль пришлась всем по душе,и какое-то время они развивали ее, дополняя все более детальными,успокаивающими страх подробностями.

Единогласно сошлись они на том, что нужно дождатьсязавтрашнего дня. Если Митча где-нибудь подстрелят, можно будет оставаться вМемфисе. Если он окажется в ФБР, то придется брать ноги в руки и…

Беги, Митч, беги!

Комнаты в мотеле “Блю Тайд” были узкими и грязныминастолько, что даже на взгляд казались липкими. Ковровая дорожка, лежавшая наполу, не чистилась, видимо, уже лет двадцать, местами сквозь нее виднелисьдоски пола. Покрывала на кроватях кое-где были прожжены сигаретами. Но в данныймомент уют и роскошь ничего не значили.

В четверг вечером Рэй стоял за спиной у Эбби с ножницами вруке и деликатно пощелкивал ими вокруг ее ушей. Два полотенца, разложенных наполу позади кресла, были полны обрезков ее прекрасных густых темных волос. Эббивнимательно следила за каждым движением Рэя в зеркале, помещавшемся рядом сдопотопной моделью цветного телевизора, и не стеснялась в комментариях. Стрижкаполучалась под мальчика – уши полностью открыты, на лбу – челка. Рэй отступилна шаг назад, полюбовался своей работой.

– Ничего, – заметил он.

Эбби улыбнулась, стряхивая с рук остатки волос.

– Сейчас их нужно будет еще и покрасить, – печально сказалаона и, пройдя в крошечную ванную комнату, закрыла за собой дверь.

Вышла она оттуда через час, но уже блондинкой. Чутьсоломенной блондинкой. Рэй заснул поверх покрывала. Эбби присела и начала собиратьволосы в пластиковый пакет для мусора. В этот же пакет последовал и пузырекиз-под красителя. Она перетянула его куском веревки. В этот момент раздалсястук в дверь.

Эбби замерла, прислушиваясь. Шторы на окнах были плотнозадернуты. Она легонько похлопала Рэя по ноге. Стук повторился. Рэй вскочил спостели, молниеносным движением выхватил пистолет.

– Кто там? – громко прошептала она.

– Сэм Форчун, – раздался ответный шепот. Рэй открыл дверь, ив комнату вошел Митч. Он обнял Эбби, толкнул в плечо брата. Дверь закрыли, светвыключили, и все трос уселись в темноте на кровать. Митч крепко прижимал к себеЭбби. Как много им нужно было сказать друг другу, Но сидели они молча.

Слабый лучик света пробился снаружи через шторы, отразившисьот зеркала и экрана телевизора. Никто не решался заговорить. Мотель стоялсловно вымерший, на его стоянке было фактически пусто.

– Я почти знаю, почему я оказался здесь, – заговорил наконецРэй, – но никак не могу взять в толк, как вы-то очутились тут?

– Нам лучше забыть, почему мы все здесь, – ответил Митч. – Иподумать о том, как нам отсюда выбраться. Всем вместе. Живыми и невредимыми.

– Эбби мне все рассказала, – проговорил Рэй.

– Всего я и сама не знаю, – возразила ему она. – Я не знаю,например, кто за нами гонится.

– Похоже, что вес сразу, – ответил Митч. – Где-то неподалекудолжен быть Де Вашер со своей бандой. Скорее всего, в Пенсаколе – тамединственный в окрестностях аэропорт. А по побережью мечутся Тарранс и егопарни в поисках Рэя Макдира, насильника, и Эбби Макдир, соучастницы.

– Что же будет дальше? – спросила Эбби.