Их провели в окружении стражи коротким путем к дворцу.Воздух был накаленный, над головами носились искры. Быховский ругался, хлопалладонями по одежде, но лишь раньше других покрылся пятнами копоти.

Ахмед-паша встретил его на ступеньках дворца. Мимо него ужемчались придворные, сановники, слуги, тащили драгоценную утварь. Засядько отдалчесть:

– Генерал-полковник Засядько! Уважаемый Ахмед-паша, преждечем мы выработаем условия сдачи крепости, я хотел бы предложить помощь нашихвойск в тушении пожаров. Мирное население не должно страдать…

Ахмед-паша несколько мгновений всматривался в красивоемужественное лицо сына казака, с которыми воевали, роднились и снова воеваливсе поколения его предков. Этот тоже быстр, неожидан в словах и предложениях,сам принимает решения, ибо наверняка не уполномочен предлагать такое.

– Хорошо, – сказал он так же быстро. – Но толькоесли это будут русские войска.

– Договорились, – кивнул Засядько. – Казаков не ­введу.

– Три дня без казаков, – сказал Ахмед-паша все так жебыстро.

Засядько понимающе кивнул. Ахмед-паша опасается печальнознаменитых трех дней на разграбление, освященное веками право казаков. Засядькона ухо сказал несколько слов сопровождавшему их офицеру в одежде казацкоговойска. Тот вытянулся, отдал честь и заспешил обратно.

Ахмед-паша проводил его подозрительным взором:

– Что-то слишком легко получилось… Наверняка рассыплются поокрестностям, будут жечь и грабить.

– Но город будет цел, – успокоил его Засядько. – А потом,когда наши государи замирятся, эту крепость наверняка отдадут Турции обратно.Целехонькой!

Ахмед-паша велел одному из помощников:

– Иди к воротам. Сейчас войдут гяуры, помогут гасить пожары.Проследи, чтобы горячие головы не вступили в бой. На то воля Аллаха, чтопроиграли сражение. Но войну мы выиграем!

Быховский зароптал, война турками уже проиграна, но Засядькопонимал, о какой войне говорит мудрый Ахмед-паша. Молодая и сильная вера исламанаходит себе верных воинов даже среди славян. Только такие победы можно считатьнастоящими.

– А теперь можно поговорить об условиях и порядке сдачикрепости, – начал Засядько и осекся. Среди толпы бегущего из дворца народамелькали мундиры высших офицеров британской армии, бежали военные советники,приехавшие из Парижа. Засядько не обращал на них внимания, все знакомо поБраилову, но один из турецких офицеров привлек внимание. С ним было пятеросолдат, что несли огромные тюки, грузили на телеги сундуки, бросали охапкамишитые золотом ризы священников. Офицер вскочил на облучок, стегнул коней.

– Достопочтенный Ахмед-паша, – сказал он быстро, –условия обговорите с моим полковником, а я… у меня неотложное дело… Проститевеликодушно!

Он спрыгнул с крыльца и побежал вслед за телегами. Быховскийпобледнел. Ахмед-паша должен вспылить, это оскорбление дляглавнокомандующего – вот так неуважительно препоручить важное дело своемуподчиненному, но Ахмед-паша неожиданно усмехнулся:

– Отважный Засядь! Как жаль, что он еще не воин истиннойверы. Такая горячая кровь, такая гордость…

– Я приношу искреннейшие извинения, – начал былоБыховский неуклюже, но Ахмед-паша оборвал властным жестом:

– Не надо. Я все понимаю.

Быховский признался:

– Честно говоря, я – нет. Он всегда былнепредсказуемым.

– Он увидел Василева, – объяснил Ахмед-паша.

– Кто это? – насторожился Быховский, глаза были все ещенепонимающие.

– Мой советник. Мне его не жаль. Крепость пала, значит, онтоже виноват.

Быховский пробормотал:

– Но я все равно не понимаю…

– Василев, – объяснил Ахмед-паша с грустной усмешкой вглазах, – нанимал людей и платил им много… очень много!.. чтобы те убилиЗасядь. Не в бою, а так… даже в спину, если будет случай. Я знал об этом…Поговаривают, что им однажды удалось его захватить. Но отважный гяурускользнул, оставив трупы и забрызгав землю кровью на десятки шагов. Так чтоэто их личное дело, я не вмешиваюсь.

Быховский сказал с тревогой:

– Я бы вмешался… но боюсь, что он с меня сорвет головуи скажет, что я такой и был. У особенных людей и дороги особенные! Лучшевернемся к условиям передачи крепости.

Засядько погнался было за подводами, но там, словно чуялиопасность, настегивали лошадей изо всех сил. Запыхавшись, он увидел возлеодного дома оседланных коней, подбежал, быстро отвязал повод от коновязи.

Сзади возмущенно закричали, но он взметнулся в седло, коньвстал на дыбы, дико заржал и с места пошел в галоп. Грохот копыт перекрыл трескгорящих стен. Конь пронесся вдоль улицы, закидывая набок ноги, вывернул заугол, и там Засядько увидел две убегающие подводы. В едином потоке двигалиськонные, бежали мирные жители, опасаясь разбоев победителей, отступающиетурецкие солдаты тащили на себе награбленное, Засядько с трудом прокладывалдорогу, медленно настигая подводы.

Теперь он хорошо видел спину Васильева, который – какойпозор для высшего офицера русской армии! – был в форме турецкогодолжностного лица. Даже красную феску с кисточкой надел, мерзавец.

В последнем усилии он догнал заднюю телегу, но с боковбежал народ, а он топтать не мог даже турок, сейчас это уже не неприятели,война почти окончена, но конь как почуял, в отчаянном усилии приблизился ктелеге вплотную, и Засядько, высвободив ноги из стремян, шепнул: «Спасибо, тывсе понял» – и прыгнул с седла.

На телеге было трое. Он двумя ударами сбил их с телеги,одного прямо под колеса, возница обернул искаженное страхом лицо, Засядькотребовательно указал на переднюю телегу. Там тоже были трое, Васильев сиделрядом с возницей, тот правил, а Васильев исступленно стегал по конским крупам.

– Догони, – потребовал Засядько.

Возница втянул голову в плечи, его кнут с треском пошелгулять по мокрым от пота крупам коней.

– Еще, – потребовал Засядько люто. – Бери левее!Топчи, дави, но чтобы догнал!

Со всех сторон слышались вопли, кое-где раздавались выстрелы.Бегущие с добычей расчищали себе дорогу, спеша выскочить из города раньше, чемвойдут русские войска и отберут награбленное.

Кони второй телеги наконец пошли рядом с задком первой.Засядько перебрался к вознице, примерился, прыгнул. Упал неудачно, больноударился о сундуки, двое тут же навалились сверху. Он получил сильнейший ударэфесом сабли в лицо, второй саданул в ухо, в голове зазвенело. С огромнымтрудом вывернулся, ударил ногами, услышал сдавленный крик, что внезапно сталбыстро удаляться.

С оставшимся противником схватился в борьбе, но туттелега сама пошла медленнее. Оказывается, Васильев бросил поводья и тоже сошпагой в руке прыгнул на смертельного врага.