– Это она танцует! – оторопело произнесМишка. – Парни, она танцует!

Никто не произнес ни слова. Движения ведьмы действительнобыли похожи на странный дикий танец, сопровождающийся припевами. Слов было неразобрать на таком расстоянии, но было слышно, что песня становится все громчеи громче, превращается в череду непрерывных вскриков. Наконец, громко выкрикнувнесколько раз подряд какое-то непонятное слово, Антонина замерла, вытянувшись,над лежащим неподвижно парнем и бросила веревку ему на грудь. Тот забился,словно в конвульсиях, на губах у него появилась пена, а женщина стояланеподвижно, не глядя на него. Через некоторое время парень затих, голова егобессильно откинулась набок, глаза закрылись.

Антонина наклонилась, взяла веревку и отошла к колодцу рядомс забором, неподалеку от которого, как разглядели ребята, горел небольшой огоньв глиняной плошке. Бросив веревку в огонь, она вернулась к неподвижно лежащемучеловеку, приподняла его за плечи и потащила в сторону сарая. Веревка на егошее волочилась за ней. Что ведьма делала в сарае, ребята не видели, но оченьскоро она вышла оттуда и быстрыми шагами возвратилась в дом.

Все лежали неподвижно, потрясенные увиденным. Неожиданно заспиной Юльки раздался шорох, и, взвизгнув, она обернулась, а за ней и всеостальные. На зеленом склоне сидел грязный, ободранный черно-белый кот ипристально смотрел на них желтыми глазами. Одно ухо у него было порвано, набоку чернела болячка. Кот совершенно по-человечески перевел взгляд на Сеньку, итот не выдержал. Вскочив, парень с криком бросился бежать в сторону деревни, аза ним и все остальные.

Кот остался сидеть на пригорке, даже не повернув головы имвслед.

– Ну, что я вам говорил! – возбужденно спрашивалМишка через полчаса, сидя в зарослях сирени за Андрюхиным домом. – Говориля, что она лечит, а вы не верили!

– Она что, и с батей вашим так делала? –недоверчиво поинтересовался Колька.

Сенька и Мишка помотали головами, а Женька разъяснила:

– Нет, она матери какой-то воды крашеной дала исказала, как отца поить и что еще делать надо. А мать ей за это что-то отдала,только мы не знаем что, вот он и вылечился.

– Во всяком случае, пить перестал, – хмуро добавилСенька.

– А тот мужик тоже алкоголик, что ли? – Андрейобвел взглядом лица приятелей.

Бледная Юлька до сих пор сжимала руки в кулачки, а Сашкадергался от каждого шороха. Да и остальные выглядели не лучше. Один Викторсидел со спокойным лицом, но Андрей подозревал, что он просто удачнеепритворяется.

– Нет, Андрюша, – покачала головой Женька, –все гораздо хуже.

– Да куда уж хуже?

– Представь себе, есть куда, – мрачно произнесВитька.

– Да говорите уже! – рассердился Андрей. –Хватит страшные глаза делать!

Помолчав, Виктор переглянулся с Мишкой и сказал:

– Он наркоман петряковский.

– Какой петряковский? – не понял Андрей. –Ой, что, тот самый? Да он же в тюрьме сидит!

– Выпустили его, уже с полгода, – покачал головойМишка. – Вот он у нас и обосновался.

Андрей, Юлька, Колька и Сашка изумленно смотрели на него.

История молодого парня, который в соседнем Петрякове шестьлет назад зарубил топором собственную бабку, вынес все из дома и собиралсяпродать в райцентре, но не успел, была притчей во языцех в районе. Самойстрашной угрозой родителей, поймавших с сигаретой собственного сына, было:«Сначала сигареты, потом наркотики, а потом ты нас с отцом поубиваешь?!» Аслово «наркоман» произносилось шепотом и считалось неприличным, так же, как ислово «проститутка».

Про шестнадцатилетнего убийцу знали во всех домах, но Андреюкак-то казалось, что тюрьма – это навсегда и рассказ про петряковскогонаркомана – просто страшная легенда, которая есть в любой деревне. И вот эталегенда час назад валялась во дворе дома какой-то жуткой женщины и визжала отболи, а он смотрел на нее собственными глазами.

– Ты знала? – недоверчиво спросила Юлька у Женьки.

– Да, знала. Витька сказал.

– А ты откуда узнал? – поднял глаза на ВиктораКолька.

– Серега Завадский из тридцать шестого дома натрепал, ауж откуда он в курсе, я без понятия. Слушайте, парни, – помолчав, сказалВиктор, – получается, что этот придурок у нас в деревне будет жить. А еслион уйти от Антонины вздумает, то может запросто и убить кого-нибудь?

– Да зачем ему убивать… – неуверенно сказал Сашка.

– А зачем ему бабушку свою было убивать? –парировал Виктор. – Да все затем же: чтобы деньги достать на дозу. Я непонимаю, зачем она вообще его лечит?! Таких людей уничтожать надо.

– Ну уж сразу и уничтожать, – усмехнулся Андрей.

– Да, именно так! – уверенно ответилВиктор. – Ты, Андрюша, просто не знаешь, а мне отец рассказывал. Наркоманы– не люди. Они как звери, понимаешь? У них от личности уже ничего не остается,только одно желание – убить кого-нибудь и отобрать деньги, чтобы уколоться. Ивылечить их невозможно. Наркомания вам не белая горячка, как у дяди Гриши, асовсем-совсем другое. Вот помяните мое слово, эта сволочь еще натворит у насбед.

– Как же его выпустили-то? – прошептала Юлька.

– Не знаю. Знаю только, что, пока он у Антонины живет,я лично свою маму одну в магазин не отпущу. А вдруг ему придет в голову тудазайти и ненароком кого-нибудь прирезать, а?

– Да брось ты, – попытался урезонить приятеляМишка, но как-то неуверенно. – Раз его из тюрьмы выпустили, значит, он ненаркоман уже.

– Неужели? – прищурился Витька. – Скажи мне,Мишенька, а ты уверен на все сто процентов, что тебе или, скажем, Женьке отпридурка никакого вреда быть не может? Нет, вот скажи честно, ты абсолютноуверен?

Наступило молчание. Все пристально смотрели на нахмурившегосяМишку. Наконец тот нехотя покачал головой.

– Вот видишь! – бросил Виктор. – Наркоманиянеизлечима, это всем известно. Спросите у своих родителей.

– Ну и что же нам теперь делать? – жалобноспросила Женька.

– Эй, милые мои, вот вы куда забрались! –послышался веселый голос, и из-за веток выглянула мама Андрея. – То-тоотец говорит, что голоса в саду раздаются. И что вы тут сидите? Ну-ка, пошлинемедленно чай пить!

– Теть Маш, нам домой пора, – протянул Мишка.

– И слышать, ребятишки, не желаю! Я пирог испекла, такчто пойдемте дегустировать. А ты, главный дегустатор, можешь потом мне помочьбанки из погреба вытащить, – обратилась она к Андрею.

– Мам, я все сам вытащу, ты только скажи какие.

Андрей, не стесняясь остальных, чмокнул мать в щеку.