отец хотел бы на них присутствовать. Он переживал по поводу возможных скрытых выплат, о которых мы то и дело слышали.

Нелегальная вербовка студентов процветала, но я могу честно заявить, что во время своих поездок в колледжи я такого толком не видел. Несколько человек пытались всучить мне стодолларовые бумажки. Клали их мне в руку, когда пожимали ее и говорили: «Вот, убери в карман», но никаких мешков с деньгами и машин мне не предлагали. Оно и к лучшему. Если бы такое случилось, Сержант бы прикончил предлагавшего на месте.

Я посетил пять разных школ. Первой на моем пути была Северная Каролина, университет в Чапел-Хилл. Рик Фокс, позже ставший моим партнером по «Лейкерс», подобрал меня на тачке и вообще хорошо ко мне отнесся, но тренер Дин Смит решил погладить меня против шерсти. Он усадил меня в кресло в своем кабинете и сказал мне буквально следующее: «Я – Дин Смит. Вот, чего я добился. Я довольно крут, а ты вообще слышал про Майкла Джордана? Так вот я его тренировал». Он рассказывал мне о том, как много всего он выиграл, но я и так все это знал.

А еще я знал вот что – Дину Смиту гораздо больше меня нравился еще один парнишка из Техаса ростом 2,13. Он только что подписал парня по имени Мэтт Венстром, и поэтому я был для УНК лишь запасным вариантом.

Последнее, что мне сказал Дин Смит: «Если ты придешь к нам, ты сможешь стать как Майкл, как Джеймс Уорти, как Сэм Перкинс». Я вежливо кивал головой, а сам думал: «Нет, я поеду куда-то, где смогу стать первым».

И еще меня очень раздражало то, что Мэтт Венстром нравился им больше, чем я. Мне этот парень не нравился вообще. Я его не знал, но уже ненавидел его за то, что все говорили, будто у него больше преимуществ, чем у меня.

Кстати говоря, Венстром и правда оказался в Северной Каролине. По-моему, он набирал в среднем около двух очков за игру. А потом стал профессионалом и сыграл за «Селтикс» целых пять минут. Полагаю, Дин Смит никогда не говорил никому из своих рекрутов: «Ты вообще слышал про Мэтта Венстрома? Так вот я его тренировал».

В следующие выходные я посетил NC Стэйт, университет Северной Каролины в Роли, потому что очень хотел узнать, как идут дела у моего идола Чарльза Шеклфорда. Он приехал за мной на машине, и мы здорово поладили. У нас был один размер ноги. Мы обменялись парочкой баек о жизни в старшей школе. Мне нравился оригинальный Шак и нравился университет. Но тем вечером Шак спутался с какой-то девчонкой и оставил меня одного. В итоге мне пришлось тусоваться с парнем по имени Ави Лестер. Он играл на позиции четверки и умел высоко прыгать. Мы с ним отправились погулять, чтобы тоже познакомиться с какими-нибудь девочками, но удача нам не улыбнулась.

Тренер NC Стэйт Джим Вальвано был очень энергичным человеком, полным энтузиазма. За пару недель до моего визита он приезжал в дом моих родителей и разбил там наш стеклянный столик. Он немного нервничал и ерзал, и у него с собой были чемоданчик и книжка, которые он бросил на столик, разбив его вдребезги. Он был в таком ужасе. Он все время повторял: «Ох, простите меня, я заплачу за это, я за все заплачу».

Сержант сказал ему: «Ни за что платить вы не будете. Это правонарушение».

Мой отец всегда четко давал всем понять, что такое правонарушение.

Мне очень понравился NC Стэйт и очень понравился тренер Вальвано. Он сказал мне: «Нам очень нравится то, как ты играешь. Мы собираемся поставить тебя в пару к Шаку».

Звучало отлично, но скажу вам правду: я стал звездой буквально за одну ночь.

МНЕ ПОНРАВИЛОСЬ БЫТЬ ЗВЕЗДОЙ, И Я ХОТЕЛ ПРОДОЛЖАТЬ

ЕЙ ОСТАВАТЬСЯ, А У НИХ УЖЕ БЫЛА СВОЯ ЗВЕЗДА.

Следующей моей остановкой был университет Техаса в Остине. Тренером там был Том Пендерс. Он был чокнутым, пользовался автозагаром, но мне он тоже очень понравился. Он посетил много моих матчей в старшей школе. В Остине мы играли за чемпионство штата, поэтому я был наслышан о городе и знаменитой Шестой улице, где у них находились все бары, рестораны и клубы.

Единственной проблемой Техаса было то, что он находился слишком близко. Мне нужно было немного личного пространства. Нужна была свобода.

Мне было нужно убраться подальше от отца.

Фигурально выражаясь, с девяти лет до двенадцати я был заточен в тюрьме – личной тюрьме Сержанта. Потом, с двенадцати до четырнадцати, я жил в общежитии для бывших заключенных Сержанта. А когда мне исполнилось пятнадцать и баскетбольный пазл начал складываться воедино, меня освободили, но лишь условно. Так что, когда мне исполнилось семнадцать и я уже стал крупнее отца, я начал думать: «Я уже мужчина. Нужно начинать грести самостоятельно».

Разумеется, я по-прежнему безумно любил маму и не смог бы уехать слишком далеко.

Четвертой школой, которую я посетил, был Иллинойс. Я сошел с самолета, и меня подобрал Ник Андерсон. Впоследствии он стал моим хорошим другом и партнером по «Орландо Мэджик». Короче, Ник потащил меня на рынок на улице Максвелл. Это здоровый блошиный рынок, и там было вроде прикольно, вот только пока мы там гуляли, кто-то залез ко мне в карман. Мой бумажник украли. Уверен, что если бы тренер Лу Хенсон узнал об этом, он бы натурально обосрался. Я не стал рассказывать ему. Просто улыбнулся, пожал ему руку и сказал, что поездка складывается хорошо.

Тренер Хенсон мало говорил со мной. Он был настроен дружелюбно, но не собирался оголтело навязывать мне свой институт. Я сомневался, что смогу играть в Иллинойсе. В те времена они были очень сильны. У них были Ник Андерсон, Кендалл Гилл и Змей (Кенни Норман), а еще Кенни Бэттл.

Заключительная поездка была в ЛСУ. Я три года обменивался письмами с тренером Брауном, поэтому уже неплохо его знал. Я отправился на собеседование, и он отвез меня к себе домой – очень красивый дом с бассейном на заднем дворе. Увидев его, я сказал: «Вау». Никогда раньше я не видел таких красивых домов.

Тогда тренер Браун сказал мне: «Сынок, ты, наверное, думаешь, что этот дом очень и очень неплох, да? Если будешь слушать то, чему я собираюсь тебя научить, однажды сможешь купить себе такой дом, рядом с которым этот будет выглядеть халупой из гетто».

Хм-м-м-м. Мне это понравилось.

Тренер Браун сказал: «Я давно за тобой наблюдаю, и мне нравится, как