Николай был, конечно, прав. Работа по преступлению, где явнопоработал убийца, имевший своей целью конкретную жертву, принципиальноотличается от работы по поиску серийного маньяка. Если в первом случае человекуже убил того, кого хотел, и теперь все его действия будут направлены только нато, чтобы не быть найденным и разоблаченным, то маньяк обычно неостанавливается «на достигнутом», он будет убивать с той или инойпериодичностью, пока его за руку не схватят. Поэтому каждый день промедлениячреват новым убийством. Утешением, хотя и слабым, служило в этой ситуациитолько то, что семь одинаковых убийств были совершены в течение оченьнепродолжительного времени, в период с 13 по 24 декабря, и со времениобнаружения последнего из семи задушенных потерпевших прошло уже больше двухнедель. Иными словами, можно было надеяться, что у маньяка, если он действительнодушевнобольной, было обострение психического расстройства, а сейчас онуспокоился и в ближайшее обозримое время никого больше не убьет. Хотя сдушевнобольными никогда нельзя знать наверняка…

– Как твои переломы? – спросила Настя.

– Болят, – вздохнул Селуянов. – Особеннокогда погода меняется. Не знаешь, долго мне еще так мучиться?

– Всю жизнь, – улыбнулась она. – Может,болеть будет не так сильно, но окончательно все равно не пройдет. Так чтоготовься.

– Во утешила! Ладно, раз я сегодня к баскетболистам непопал, давай легенду пошлифуем. Что-то она мне не нравится. Ну какой из меняжурналист, ты сама подумай. У меня на роже написано, что я складно три фразынаписать не могу.

– Пусть будет не журналист, а научный работник.Например, социальный психолог или специалист по медицинской психологии. Хотя тыправ, Николаша, на научного работника ты тоже мало похож. Пожалуй, моя идеябыла не так хороша, как мне показалось сначала.

– Да нет, идея хорошая, но исполнитель не годится.Может, Мишаню пошлем?

– А что, – оживилась Настя, – правильнаямысль. Мишенька вполне может сойти и за журналиста, и за ученого червя. Где он?Никуда не убежал?

Селуянов сорвался с места и, прихрамывая, выскочил изкабинета. Минут через пять он вернулся в сопровождении Миши Доценко, высокого,черноглазого и очень симпатичного оперативника, славящегося двумя вещами:умением работать с памятью свидетелей и потерпевших и любовью к модной,элегантной, «с иголочки» одежде. Была у Миши и третья особенность, о которой,правда, знали только его коллеги: он отчего-то трепетал перед Настей, ужасно еестеснялся и называл исключительно на «вы» и по имени-отчеству, несмотря напятилетнюю совместную работу и неоднократные просьбы «быть попроще».

Доценко тоже занимался душителем, поэтому Селуянов перебрасывална него визит к баскетболистам с чистой совестью.

– По одной из наших рабочих версий маньяка следуетискать среди женщин очень высокого роста. Как вариант это может бытьженщина-баскетболистка. Поскольку их в целом не очень-то много, они скореевсего составляют достаточно узкий круг, в котором информация расходится быстро.А поскольку это все-таки женщины, хоть и очень высокие, надежды на то, чтоинформация останется в тайне, вообще мало. Поэтому мы не можем допустить, чтобыпошли разговоры о поисках в их среде сумасшедшей маньячки-убийцы. Лучше ужсразу объявление во все газеты дать, эффект будет тот же. Мы с Колей думаем,что правильнее всего идти к ним с легендой о сборе материала для статьи илинаучной работы. Тема: образ жизни в спорте и его влияние на образ жизни внеспорта. Идея понятна?

– Не совсем, – признался Миша.

– Тогда объясню на пальцах. Насколько часто успортсменов случаются психические или нервные срывы, связаны ли эти срывы собразом жизни человека, занимающегося большим спортом, влияет ли этот образжизни на то, как человек живет и ведет себя впоследствии, когда уходит изспорта. Мешают ли нервные и психические расстройства эффективным занятиямспортом, например, может ли олигофрен или психопат стать чемпионом. И так далеена ту же тему. Задача – получить сведения о людях, которые могли быпроиллюстрировать указанную зависимость на собственном примере.

– Ясно. А документы?

– Вот, держи, – Селуянов протянул емужурналистскую карточку, которую получил сегодня утром и на которой красоваласьего собственная фотография. – Сходи к ребятам, пусть с меня спишут, а натвое имя сделают. И книжки пойди почитай умные, слова выучи, чтоб заспециалиста сойти.

– Коля, – с упреком произнесла Настя, – имейсовесть.

– Да что вы, Анастасия Павловна, – лучезарноулыбнулся Доценко, – это я вас боюсь, а с Колей у меня разговор короткий.Просто в вашем присутствии я стесняюсь и делаю интеллигентное лицо.

Миша ушел переделывать документ, подтверждающий, что онявляется журналистом, работающим в каком-то малоизвестном издании. Когда-тоглавный редактор этого издания сильно пострадал от рук грабителей, но, надоотдать ему должное, хотя и не сумел оказать им сопротивления, зато смог взятьсебя в руки, сосредоточиться и запомнить их лица, одежду и манеру говорить стакой степенью точности, что наглецов взяли по приметам в течение суток, а всепохищенное вернули владельцу. С тех пор он чувствовал себя вечным должникомсыщиков с Петровки и по негласной договоренности всегда разрешал пользоватьсяприкрытием своего журнала, добросовестно подтверждая личность самозваныхжурналистов, если кому-то особо недоверчивому приходило в голову учинятьпроверки.

До семи часов Настя просидела на работе, думая не столько опреступниках и их жертвах, сколько о том, что сегодня вечером ее муж улетит вШтаты почти на три месяца. После долгих препирательств и бесконечного подсчетаскудных финансовых средств ей удалось уговорить его принять приглашениеСтэнфордского университета прочитать курс лекций по высшей математике. Платилиамериканцы более чем прилично, и можно было наконец затеять в квартире ремонт исделать хотя бы основные покупки, необходимость в которых назрела уже давно.

Леша должен был заехать за ней в четверть восьмого, и точнов назначенное время Настя стояла на улице возле проходной, привычно прикидывая,сколько ей еще придется здесь мерзнуть, пятнадцать минут или полчаса. Ее мужпри всех его достоинствах опаздывал всегда и всюду, и можно было считатьбольшой удачей, если он вообще являлся к месту встречи, а не ждал в противоположномконце города, в очередной раз что-то перепутав. Например, Чертаново иЧеркизово, Бирюлево и Бибирево или Дмитровское шоссе и Большую Дмитровку. Настястаралась по возможности учитывать эту его особенность и не назначать емувстречи в местах, имеющих «рискованные» названия, но иногда даже она, знающаяАлексея два десятка лет, не могла предугадать залихватские виражи его мысленныхассоциаций. Личным рекордом Алексея Чистякова было двухчасовое ожидание кого-тона станции метро «Римская», в то время как встреча должна была состояться увыхода из метро «Пражская». «Ну извини, – покаянно говорил онвпоследствии, – я запомнил, что это какая-то европейская столица».