В День Основателей она могла бы поклясться, что ей плеватьна городок и его жителей, но теперь все было по-другому. Она знала этонаверняка, она чувствовала ответственность за весь городок, как никогда раньше.

От одиночества не осталось ни следа. Было что-то болееважное, чем ее личные проблемы, и она переключилась на это, потому что со своейситуацией справиться не могла…

Она услышала свой собственный всхлип и увидела Стефана иДамона. Ей пришлось провести рукой по лицу, чтобы очнуться.

— Елена! — позвал Стефан, но она заговорила не с ним.

— Дамон, если я задам тебе вопрос, ты обещаешь ответитьправду? Я знаю, что это не ты столкнул меня с моста. Я это почувствовала. Но яхочу спросить другое: это ты столкнул Стефана в колодец месяц назад?

— В колодец? — Дамон оперся о противоположную стену искрестил на груди руки. В его глазах было тихое бешенство.

— В ночь Хэллоуина, когда убили мистера Таннера. После тогокак ты первый раз показался Стефану в лесу. Он сказал, что оставил тебя наполяне и пошел к машине, но по пути на него кто-то напал. Очнулся он в колодцеи там бы и умер, если бы Бонни не нашла его. Я всегда думала, что тогда на негонапал ты, он был со мной согласен. Это правда?

Дамон ухмыльнулся, ему не нравился Еленин требовательныйтон. Он несколько раз посмотрел на них по очереди. Она вцепилась ногтями владонь от напряжения.

Потом он пожал плечами.

— Делать мне больше нечего.

Елена выдохнула.

— Не верь ему! — взорвался Стефан. — Ни единому слову!

— Ас чего бы мне врать? — Дамон явно наслаждался тем, чтоСтефан вышел из себя. — Ну убил я Таннера. Пил я его кровь. Преспокойнопроделаю то же самое с тобой, братишка. Но бритвой по горлу и в колодец — немой стиль.

— Я верю тебе, — согласилась Елена. Мысли неслись вперед.Она обернулась к Стефану. — Ты не чувствуешь? В Феллс-Черч действует ещекто-то, возможно, даже не человек. Тот, кто погнался за мной, кто столкнул смоста, кто натравил собак на людей. Какая-то злая Сила… — Она захлебнуласьсловами и обернулась на лежащую Бонни — какое-то зло…

На душе было холодно и одиноко.

— Если ты ищешь зло — то оно совсем рядом, — хрипло сказалСтефан.

— Ну вот только дурака валять не надо! — взвился Дамон. — Ятебе сколько раз говорил, что не убивал Елену? Я тебе обещал, что найду того,кто это сделал? Я от своих слов не отказываюсь, — он выпрямился. — И вообще, несмею дольше вас отвлекать.

— Дамон, подожди.

Елена невольно вздрогнула, когда он произнес слово «убил».

Меня не могли убить. Я же здесь, и я живу.

Она еле справилась с паникой, чтобы обратиться к Дамону.

— Что бы это ни было — оно очень сильное. Я почувствовалаэто, когда оно за мной гналось и заполнило все небо. Я не думаю, что кто-нибудьиз нас поодиночке сможет с ним потягаться.

— Ну и?

— Ну и… — Елена не успела собраться с мыслями, поэтомудействовала интуитивно. А интуиция подсказывала не отпускать Дамона. — Ну и… ядумаю, что нам троим надо держаться вместе. Вместе у нас больше шансов найтиэту дрянь и победить ее. Может быть, нам удастся остановить ее, пока она неубила кого-то еще.

— Честно говоря, милая, — Дамон очаровательно улыбнулся, —мне плевать на кого-то еще. Но ты хочешь сказать, что это и есть твой выбор? Тыпомнишь, мы договорились, что ты его сделаешь, когда придешь в себя?

Елена уставилась на него. Естественно, как мужчина Дамон еене интересовал — она носила кольцо, подарок Стефана, и они принадлежали другдругу. Но в то же время, где-то в глубине сознания, билось воспоминание о том,как она посмотрела в глаза Дамону, там, в лесу, и почувствовала, что онпонимает ее лучше всех, понимает как никто другой, что вместе они смогут все,смогут покорить мир и уничтожить его, если захотят, что они — лучше всех,живущих на земле. Она уверяла себя, что была тогда невменяемой, но воспоминаниене уходило. А потом она вспомнила другое: как Дамон обращался с ней той ночью,как заботился и беспокоился о ней.

Стефан смотрел на нее и злился. Какая-то часть ее хотелауспокоить любимого, броситься ему на шею, поклясться, что она всегда будетпринадлежать только ему и что все остальное не имеет значения — ни люди в этомгородке, ни Дамон, ничто.

Почему-то она этого не делала. Наверное, потому, чтокакая-то другая часть ее знала, что люди в городке имели значение. Оназапуталась, очень запуталась…

Дрожь было никак не унять. В голове мелькнула мысль, что это— от эмоционального перенапряжения. Елена схватилась руками за голову.

— Она уже сделала выбор, ты сам видел, когда ввалился сюда.Ты же уже выбрала, Елена? — Голос Стефана звучал не требовательно, но как-тоотчаянно.

— Стефан, милый… я люблю тебя. Но сейчас, я считаю, намвтроем нужно держаться вместе. Только на время. Ты понимаешь? — Не получивответа от Стефана, она повернулась к Дамону: — А ты?

— Ну да, конечно! — Он заговорщицки ей подмигнул. — Я всегдаговорил Стефану, что хорошенькими девушками с братом нужно делиться. А тосвинство получается!

— Да я не об этом…

— Да? А жаль…

— Нет! — не выдержал Стефан. — Я не понимаю и вообще не вижупричин иметь с ним дело. Он — зло, Елена, он убивает для удовольствия, емуплевать на Феллс-Черч. Он монстр…

— Конкретно сейчас он более человечен, чем ты, — онадотянулась и взяла Стефана за руку. — Стефан, ты необходим мне. А нам необходимон. Ты можешь это понять? Ты что, хочешь враждовать с собственным братом доконца жизни?

— А ты думаешь, он хочет чего-то другого?

Елена грустно посмотрела на свои пальцы, сплетенные с его.

— Он не дал мне тебя убить.

Она почувствовала инстинктивный страх Стефана, которыйпостепенно утих. Он нехотя кивнул головой.

— Это правда. И вообще, кто я такой, чтобы называть егозлом? Что сделал он, чего не сделал я?

Елена подумала, что она ненавидит этот его комплекс вины. Обэтом надо было поговорить, но не здесь и не сейчас.

— Так ты согласен? Стефан, не молчи! О чем ты думаешь?