Можно было любить только подобных себе: любое отличиестановилось препятствием для любви. Всякий раз, когда какое-нибудь печальноесущество не могло ответить на верность своего любовника, их связь считаласьнеудавшейся; следовательно, и там любовь знала разочарования и потери.

Но зато на этой планете, в отличие от Земли, никто неиспытывал сомнений по поводу истинных целей природы. Там никто не сомневался,что тело предназначено только для удовольствия, а не для чего-то другого. Дляработы и для продолжения рода давно уже были найдены другие системы, которые непредусматривали участие телесных органов.

Итак, на какое-то время Мари-Шатт населила просторы АтельеСкульптора своим изображением, многократно размноженным. Однако настал день,когда дианийцы посчитали скучным это однообразие. Не меняя своего пониманиясчастья, они попытались внести разнообразие в свои фигуры-близнецы.

Чтобы воплотить в жизнь свои мечты, они создавали светлые,каштановые, рыжие, зеленые, голубые, серые волосы, заплетали их в видеколосьев, спиралей, призм, лестниц. Их глаза пылали настоящим пламенем, котороеосвещало любовников светом, неизвестным на Земле. Специальные фильтры на губахпридавали поцелуям большую притягательность. Некоторые дианийцы создаликонические груди, соски которых в зависимости от фантазии создателей моглиизлучать необыкновенное сладострастие.

Половой орган создавали в виде меняющегося углубления,спиральных пещер, кратеров, расщелин, которые по форме напоминали звезды, рты(куда любовник погружал свой язык), раны (откуда пил кровь). Однако даже те издианийцев, кто обладал богатым воображением, не смогли придать этому половомуоргану более удовлетворительную эстетическую и функциональную форму, чем та, которуюявила им Мари-Шатт.

И все в конце концов решили, что в половом органе лучшеничего не менять. И тела, которые создавались вновь, все как одно имели те жедлинные сексуальные ноги, тот же лобок, то же влагалище, тот же клитор, то естьони всегда были ярко выраженными женскими органами.

Таким образом, благодаря появлению на Диане Мари-Шатт,жители планеты, не имевшие до этого половых органов, научились заниматьсялюбовью так, как это делают между собой женщины Земли, не испытывая никакихсомнений по поводу того, что могут существовать другие способы любви.

Мариза ждет всегда с нетерпением окончания уроков: ее мысливитают уже далеко от класса. Она думает о двух сестрах, в которых влюблена.

Когда она встретится с ними в парке, она, конечно же, подавитв себе желание броситься к ним, утопить свои щеки в их длинных волосах. Однакоее глаза будут метать молнии, и две девочки, которые моложе ее, засмеютсяодновременно, счастливые тем, что их так любят.

Школа, возвышающаяся над озером, похожа на крепость.Вероника и Валери занимают комнату на последнем этаже в одной из боковых башен.Их окно — единственное, которое обращено к небольшому холму, окруженномувысокой стеной и поросшему деревьями. Там, вдали, перед ними распахнуто окно.За ним днем ничего не видно, но ночью время от времени можно увидеть светлампы.

Тогда две сестры устанавливают на стальной подставкенебольшой телескоп, подаренный им родителями, чтобы они могли изучать звезды.Направляют его на освещенный прямоугольник окна. С опытом, который ониприобрели, им не составляет труда сфокусировать телескоп. По очереди, удобнорасположившись, они могут видеть ванную комнату.

Женщина, которая там находится, не подозревает, что за нейследят. Она считает, что ее никто не может видеть за этими цветущими деревьями.

Аллея пустынна. Мариза прижимает свои губы к свежему ротикуВероники, лижет податливый кончик ее языка. Все ее тело приходит в возбуждение,требует большего. Но шаги и голоса приближаются: она теперь не сможетпоцеловать Валери так же, как ее сестру. Ее пугает, что она не сможетприласкать сразу обеих сестер.

— Вчера она была совершенно голой. И долго оставаласьперед зеркалом. Мы ее очень хорошо видели, — говорит Вероника.

— Что она делала на этот раз? — спрашивает Мариза.

— Только смотрела на себя, — рассказываетВалери. — Она настолько красива! Груди ее становятся все больше и больше.

— Жаль, они были как раз нужных размеров, —восклицает огорченная Мариза, которая, однако, никогда их не видела.

— Чуть более округлые — еще лучше, — возмущаетсяВероника. — Не бойся, они не обвисают. Наоборот. Соски осталисьмаленькими, как и раньше.

— Она никогда не должна загорать, — вступает вразговор сестра. — Ее кожа имеет одинаковый цвет повсюду. Она не слишкомбелая, совсем не белая. Просто восхитительная.

— Знаешь, — восторженно говорит Вероника, —папа достал нам сверхчувствительный объектив, какой мы у него просили. Теперьмы сможем увидеть любое пятнышко на ее теле.

— Надеюсь, что сегодня вечером она сделаетчто-нибудь, — вздыхает Мариза.

Так как она ученица другой школы, ей не разрешаетсяподниматься в комнату сестер: правила школы очень строги. Но, с другой стороны,если бы она смогла проскользнуть незамеченной в комнату сестер и провести тамночь, то не для того, чтобы следить за незнакомкой: испытать удовольствие,лаская тела сестер, было бы единственной ее целью.

Волосы на лобке имеют тот же цвет, что и густые волосы наголове. Отблеск ламп делает их огненно-красными.

— Это — равносторонний треугольник, —демонстрирует свои познания Валери. — Каждая сторона имеет ровнодвенадцать сантиметров.

— Дай мне еще посмотреть, — требует Вероника,отталкивая сестру, чтобы завладеть телескопом. — О, она взвешивает наруках свои груди.

Наблюдающая на минуту замолкает, вызывая нетерпение у своейсестры. Когда Вероника снова начинает говорить, голос у нее меняется:

— Руки ее нежно опускаются к бедрам. Она все времясмотрит в зеркало, не отрывая взгляда от своего тела. Теперь пальцы скользят поляжкам. Поднимаются вверх. Теперь они на животе. На груди. Остановились нагрудях.

— Дай мне! — требует Валери.

Младшая сестра уступает ей место.

— Что она делает?

— Держит груди. Кажется, она их сжимает. Да, сжимает иподнимает голову. Она счастлива. Она все время их сжимает. Запрокидываетголову. Улыбается. Вот. Оставила одну из грудей. Продолжает сжимать другую.Свободная рука гладит живот. Спускается еще ниже. Рука исчезает между ее ног.

— Хочу посмотреть.

— Подожди. Вот. Подожди… подожди…

Обе замолкают. Надолго замолкают. Потом Валери объявляет:

— Она закричала. Я видела, как открылся ее рот. Онаиздала продолжительный крик. Кончила.