и в таком рассказе есть свое удобство, что временами это дает возможность быть даже более откровенным. Только и всего.

Надеюсь, что это чистосердечное признание смягчит кого следует, а я уж буду продолжать как получится, как смогу.

3

С утра, едва успели позавтракать, нагрянули гости: один из хозяев здешних угодий и с ним двое. Предупредили, что после обеда начнется охота, а это значит, за пределы лагеря и раскопок — ни ногой. Хозяйство-то заповедное, но и охотничье…

«Надеюсь, понимаете?..»

«Да-да, конечно».

«Чтоб полный порядок…»

«Не сомневайтесь», — заверял Олег.

Нет, гостями этих визитеров назвать было нельзя: быстрый, инспектирующий взгляд, уверенная повадка. А с другой стороны — суетливость, некоторая даже искательность Олега: хочешь жить — умей вертеться. Археологи-то — временные жильцы, неожиданные постояльцы, а истинные хозяева — вот они.

Зоя в разговоре участия не приняла. Она вообще не отличалась светскостью, с детства была букой. Взяла планшет и ушла вместе со всеми на раскопки.

«Могла бы и остаться…» — подумал было Пастухов. Старший из визитеров (впрочем, старшим ли он был? разве что по возрасту…) как раз спросил о последних находках — хотел, видимо, «угостить» ими своих спутников. И тут роль хозяйки взяла на себя дежурившая в тот день на кухне Ника.

— Как хорошо, что вы напомнили! — в обычной своей восторженной манере воскликнула она. — Вы нашего Посейдончика видели? Другого такого нет ни в лондонском Британском музее, ни в парижском Лувре… Это не иначе как миниатюрная копия какой-нибудь гигантской статуи. А Гермес! Вам нужно обязательно посмотреть на него! Уникум!

Еще совсем недавно Пастухов готов был бы ручаться, что девчонка говорит — как птичка поет: без всякой задней мысли, просто выражает свои восторги, а сейчас сдерживал ухмылку: здорово они спелись с Олегом в стремлении произвести впечатление на почтеннейшую публику… Британский музей, Лувр… Однако ведь правда, все правда. Жаль только, что приходится выдавать ее в такой балаганной манере. Правильно, видимо, сделала Зоя, что ушла.

— У вас даже стряпухи становятся ценителями искусства… — заметил один из сопровождавших, сдержанно улыбаясь.

Олег уже вышел, отправился в штабную палатку за находками, а оставить это без ответа не хотелось, и Пастухов тоже включился в игру:

— У нас нет стряпух. И Вероника Сергеевна не стряпуха — просто ее очередь дежурить на кухне. Вероника Сергеевна художник из Государственного исторического музея в Москве.

Отбрил. Объяснил, так сказать, «who is who». Однако нужно ли это было делать?

А наибольший интерес гостей вызвали золотые монеты и статуэтка Гермафродита — Олег знал, что показать, чем удивить.

Гермафродит и впрямь был странен. Разглядывая его накануне, Пастухов невольно подумал о непредсказуемости художественных решений. Статуэтка в передаче  с у т и  замысла была, если это применимо к данному жанру, предельно лаконична — две детали, всего две детали для передачи мужского и женского естества. Была она в этих деталях предельно, до наива реалистична, но также и предельно условна. Гостей привлекло то, что относилось к реализму. Улыбнувшись, переглянулись.

— И много вы наковыряли этих кругляшей? — спросил, беря в руки золотой статер, Главный Хозяин (главный ли?).

Как тут не вспомнить: показывая монету Пастухову, Олег трогать ее не дал — только открыл коробочку.

— Ну что вы, — сказал Олег. — Таких статеров во всем мире раз-два и обчелся.

— Во всем мире раз-два, а у вас, глядишь, кубышка… — подмигнул Главный Хозяин.

— Дело не в золоте, — возразил Олег. — Вот мы нашли такой же, только фальшивый, бронзовый с позолотой. А для науки цена ему не меньше, чем золотому.

— Для науки — может быть, — хохотнул Хозяин, — а если зубы вставлять?

Разговор перевела на другое Ника. Словно забыв о свойственной ей восторженности, она спросила буднично и озабоченно:

— Как же с водой будем? Если предполагается охота, то машина к нам после обеда не придет — не пропустят…

— А вы попросите наших гостей-хозяев, — как бы посоветовал Пастухов. — Может, дадут своего «козлика» на полчаса привезти пару бидонов от источника, а мы им пока раскопки покажем. Вряд ли откажут даме…

— Ой, и правда! — радостно воскликнула Барышня. — Сделайте, пожалуйста!

Вот тут и отыгралось объяснение Пастухова «who is who».

— К сожалению, нет времени, — сказал тот из сопровождающих, которого «отбрил» Пастухов.

— Ничего, — хохотнул Хозяин, — мужики у вас здоровые — пару бидонов и на себе притащат.

— Кстати, познакомьтесь, — сказал Олег. — Наш гость из столицы — журналист Александр Николаевич Пастухов.

Раньше надо было знакомить. Да и помогло ли бы? А так получалось, что представил одного из мужиков, которым предстояло тащить снизу от источника бидоны. Визитеры называть себя и руки протягивать не спешили, только глянули чуть внимательней прежнего, потому и Пастухов лишь кивнул головой.

С тем и расстались.

Ника залилась смехом:

— И надо же!.. С чего это вы взяли, что я — Вероника, да еще Сергеевна, и к тому же художница?

— Был уверен, — с деланной серьезностью ответил Пастухов.

— То есть? — теперь уже по-настоящему удивилась она.

— А вы никогда не пытались, глядя на человека, представить, кто он и как его зовут?

— Кто он — пробовала и почти всегда ошибалась, как вы со мной. Что это у вас художницы на уме?.. — Она спросила лукаво, с растяжкой, явно намекая на Даму Треф и давая возможность сказать что-нибудь в ответ, но Пастухов предпочел пренебречь этой возможностью. — А угадывать, как зовут человека, по-моему, вообще пустое.

— Но я имею в виду другое. Не как зовут человека по паспорту, а как его  д о л ж н ы  были назвать.

— Не понимаю.

— Ну вот, например, я знаю женщину, которая терпеть не может свое имя Изабелла и просит, чтоб ее называли Наташей…

— А мне мое нравится. Никакая не Вероника, а просто Ника.

— Но вы совсем не победительница… Вы из тех, кого нужно брать за руку и вести…

— И снова ошиблись. Я знаете кто? Химик. Назло маме. Она хотела, чтобы я стала врачом.

— Назло?

— Ну во всяком случае — вопреки. В этом году закончила и собираюсь в аспирантуру.

— Все это хорошо, — сказал Олег, — а как быть с водой?

До источника было километра два, и при этом метров двести вниз по склону. Неужто и в самом деле переть на себе эти чертовы бидоны?

— Не пойму, зачем ты так хотел понравиться этим людям? — спросил Пастухов.

— Характер такой, — с некоторым раздражением ответил Олег. — Хочу, чтобы все меня любили. Жизнь заставляет. По идее, как должно быть? Каждый делает то, что ему положено. Мы должны исследовать памятник, а кто его должен охранять, когда нас нет? Они. Их территория. Заповедник. Кордоны. Егеря. Даже вертолеты летают — боятся пожаров. Ну и поглядывали бы. Прошу: