и в то же время — что на свете прочнее их?.. Олегово построение, наверное, не из самых крепких, но мы пытались расшатывать его так и этак — устояло. А начал он, как всегда, издалека:

— Как я понимаю, Авл Дидий Галл был одной из палочек-выручалочек этого сукина сына императора Клавдия…

Говорилось это усмешливо, с почесыванием растительности на лице, так, будто один из высших римских сановников Дидий Галл и сам император были Олегу хорошо знакомы.

— Тацит в двенадцатой книге своих «Анналов» вспоминает Дидия дважды. Определенно не испытывает к нему добрых чувств, но и оставить без внимания не может. Есть у него пассаж: «обремененный годами и почестями, Дидий предпочитал действовать через доверенных лиц и их руками наносить поражения врагу». Первый раз у Тацита Дидий возникает здесь, в Крыму, в связи с усобицами и смутами, а потом Клавдий срочно перебросил его на запад в Британию, где тоже поднялась заварушка…

Меня вдруг буквально пронзила (не побоюсь громких слов) эта улыбчивая Олегова вальяжность. Подумалось: неужели вот так когда-нибудь будут говорить о нас, о наших временах? Конечно. А чем мы лучше других? Будут. Да ведь кой о чем  у ж е  г о в о р я т — то академически спокойно, будто выставляя отметку по поведению, а то и с юмором.

— …Нас, однако, — продолжал Олег, — интересует первое упоминание. Цитирую: «Между тем Митридат Боспорский, лишенный власти и богатства и скитавшийся по чужим землям, узнал, что римский командующий Дидий с главными силами своей армии ушел из Боспора…»

Как завораживает эта размеренность старинных писаний! Читаешь с таким чувством, будто держишь в руках хорошо сработанную, красивую и нужную вещь. Приятно.

— Боспор — это ведь рядом. Керчь, Керченский полуостров, — говорил между тем Олег. — А дальше была вот какая история… Только чур не путать Митридатов. Их было много. Самый знаменитый, с которым воевали Сулла и Помпей, — Митридат Великий, он же Понтийский, он же Митридат Шестой Евпатор. А еще были Митридат Мидийский, Митридат Армянский, Митридат Пергамский и упомянутый Тацитом молодой человек, с которым получилось весьма странно. Сначала Клавдий сделал его боспорским царем, а спустя пять лет вдруг прогнал, посадил на престол его братца Котиса. Проводил замену, кстати говоря, все тот же Дидий Галл…

— С чего бы это их меняли? — спросил я.

— А вот тут — не понять. — Мне показалось, что Олег будто обрадовался вопросу. — То есть считается и до сих пор пишут, что причина смены царей неизвестна. Хотя, по-моему, все ясно. Мне кажется, что само его имя побуждало молодого Митридата к чему-то. Такое и теперь бывает не так уж и редко. Конечно, не те масштабы, приложение сил не то, однако случается. Сын или внук великого человека не могут примириться со своей обыкновенностью, с заурядностью своего положения. Стремятся по крайней мере обратить на себя внимание. А тут ведь не просто внук (вернее — правнук), а сам тоже царь, да к тому же носящий имя великого пращура — как тут не возгореться!..

Эта мысль о детях и внуках показалась мне любопытной, и я улыбнулся. Олег заметил улыбку.

— Конечно, с точки зрения строгой науки, это не доказательство, но ты же сам говоришь: «Дилетант». Мне можно. Римляне, должен сказать тебе, все эти тонкости и амбиции понимали не хуже нас теперешних. К тому же они хорошо знали эту семейку. Уроки были. Возьми сына Митридата Великого — Фарнака. Перешагнул через труп папаши и поднялся на престол. Происходило это, кстати говоря, в той же Керчи, на горе, которая теперь называется горой Митридат. Отправил этот труп за море римлянам как свидетельство своей покорности. — Для большей, что ли, наглядности Олег даже рукой махнул на юго-восток; жест показался широким, указующим, направленным как бы и впрямь «за море»… — А через несколько лет поднял хвост, затеял козни, чтобы вернуть потерянные батюшкой владения, и усмирять его пришлось не кому-нибудь — самому Юлию Цезарю. Это ведь о нем, Фарнаке, было сказано: «veni, vidi, vici». Кстати говоря, на латыни, мне кажется, куда лучше звучит, чем по-русски, — «пришел, увидел, победил»…

И это замечание показалось мне любопытным и стоящим.

— Но по-русски тоже неплохо, — заметил я.

— Не то что неплохо, а даже хорошо, но все-таки на один-два градуса слабее. У Цезаря ведь не просто информация о том, что пришел, увидел и победил, а к тому же  х у д о ж е с т в о…

— А теперь давай вернемся «к Испании»… — подтолкнул я Олега ближе к теме.

— Да я и не уходил от нее! Тут все взаимосвязано. Митридата убрали за строптивость, и царем поставили Котиса, который в своем холопстве даже взял римское имя, стал называться Тиберием Юлием Котисом, а императора величал спасителем и благодетелем. Впрочем, «Тибериями Юлиями», случалось, становились и кельты, и германцы, и африканцы, и даже иудеи…

— Тут есть, может быть, и более общая закономерность? — заметил я. — Имя, заимствованное у господствующего народа…

— Конечно, — согласился Олег. — Такое, римское в данном случае, имя, как ошейник, как уздечка — хоть и украшенные серебром, они все-таки ошейник и уздечка, — знак покорности, подчиненности. Но в краях эллинского либо восточного влияния это распространилось меньше, здесь не стыдились своих исконных имен, а Боспор по культуре, по языку был страной греческих традиций… Ладно, а то мы в самом деле отвлеклись. Дидий Галл — больше я его не вспомню — сделал свое дело и ушел. Однако оставил рядом с Котисом некоего Юлия Аквилу во главе нескольких когорт. Таких нянек римляне часто оставляли возле местных царьков и князьков. Для надежности. Вообще надо отдать должное римлянам: они первыми во всех подробностях разработали бюрократический аппарат; до винтика — структура, регламент, чины, должности, награды, наказания — продумали военную машину и — очень важно! — механизм оккупации (тут их вклад в цивилизацию переоценить невозможно). Человечество до сих пор вкушает эти плоды…

…Мне почему-то неловко признаться, но, пересказывая все это, услышанное от Олега, я ловлю себя на соблазне расцветить его рассказ вымыслом и домыслом, подробностями, известными из книг (эти книги об античности как-то незаметно, будто все случилось само по себе, вышли из обихода нынешних «образованных людей», хотя еще в начале века были обязательным чтением; даже «Римская история» Моммзена не издавалась, кажется, уже лет пятьдесят — небось современные историки считают ее односторонней, предвзятой и устаревшей, а противопоставить что-либо свое столь же интересное не могут…), обрядить людей в одежды (с одной стороны, римляне в тогах, с другой — варвары в шароварах), наделить их характерами, сомнениями, страстями, тем более что Олег походя, не придавая этому значения, показал такую возможность. Какой соблазн! А сколько трагических событий! Чего стоит хотя бы история города Успе,