Казалось будто бы султан хотел показать все свои наличествующие силы, хотел посеять сомнение в ромеях и их союзниках, внушить страх одним своим видом.

Трудно вот так на глаз оценить численность войск врага, ведь всегда кто-то скрывается в складках местности, а ряды их уходят и вправо, и влево покуда глаз видит. Тысяч двадцать. Предположение это было взято наобум, но прочно осело в голове. Быть может их было больше, а может и меньше — Теодор не взялся бы судить. Но как солдату ему было немного не по себе от их вида. Ведь точно такой же ряд ромейских войск он не мог оценить взглядом, так как находился в строю и потому все эти сотни и тысячи врагов перед ним, представлялось, стояли тут чтобы напасть и убить именно его.

Стоящие в кирасах, кольчугах и железных шлемах солдаты неистово потели в теплую погоду. Только народившиеся насекомые тоже соскучились по нам и привлеченные запахом пота старались укусить или залезть поглубже. Страшно хотелось пить. Никто воду не разносил, некоторым становилось дурно и пришлось бежать к Моленару с просьбой отправить часть войнуков для того, чтобы они просто принесли воды из обоза. Не отпустили, сказали, что скоро обозники сами начнут разносить воду. Появился Никколо да Мартони, призывал потерпеть.

Сам Никколо да Мартони, а также маркиз Гомес Де Виллаб, Томас де Вальверде поснимали шлемы, тогда как кентарх Герард Дипар его вовсе не снимал — и казалось ему это не доставляет никакого дискомфорта.

С нашей стороны и от врагов выскакивали отдельные всадник на середину пространства, вызывая смельчаков на бой. Отдельные из них, похваляясь, приближались к самому строю. Шум вокруг стоял как в лесу в бурю — тихий гул голосов, шум ветра, дующий под шлем, лязг и бряцанье, стук кирас, ругань, лай команд на разных языках.

Долго. Что так долго? Выдержать такое стояние было трудно.

Утешало лишь то, что так же плохо приходилось не только нам, враг наверняка испытывал те же сложности.

Так думали, пока не увидели, что как раз воду у них разносят

— Целый корпус у них тем только и занимается, водоносы, сака.

— Продуманные.

— Так воюют беспрестанно, вот и набрались опыта.

Теодор вспомнил, что в «Стратегиконе» тоже были подобные наставления, чтобы каждой части войска придавать из «лишних» солдат и обозников тех, кто будет снабжать водой и тогда еще стрелами, чтобы солдаты не имели возможности покинуть поле боя. А ведь вон, с холмов было видно, как часть воинов уходят в обоз. А кто там за ними проследит, если они струсят и вовсе решать убежать?

Шло время и многим скопефтам пришлось выбросить фитиль, который догорел до самого основания и стал уже жечь пальцы. Начали поджигать новый.

— Они уходят! Уходят!

— Кто?

— Что там? Расскажите!

— Карл уводит войска! Савойцы уходят!

Сначала не поверили, но действительно, савойцы выходили из строя и развернувшись, медленно отряд за отрядом уходили, прикрываемые своей конницей. Сарацины их не преследовали.

Перестроение? Наверное они просто занимают новые позиции, да?

Солдаты тянули шеи, пытаясь увидеть что происходит. Ропот поднимался над войском, и бледные офицеры пытались навести порядок.

Иноземцы, особенно бывшие разбойники и прочие случайные люди, составляющие значительную часть, прямо выходили из строя, следую за тысячами савойцев. Друнгарии и турмы распадались на глазах, особенно когда в стане исмаилитов забили барабаны и взревели боевые трубы.

— Трусы! Предатели! — взревели растерянные люди.

— Нас предали!

Лемк, да как и другие, стоял растерянный, не представляя что делать и по уже въевшейся привычке смотря на командиров.

— Что нам делать?

— Стоять! — закричал как можно строже Теодор. — Слушаем команды! Всем заткнуть рты!

Ганчо Михов попытался было отступить в глубь строя, что-то говоря товарищам и Теодору пришлось ударить его, чтобы заткнуть. Теодора жёг взгляд войнука, но сейчас на это было плевать. Требовалось бежать к Дипару, чтобы выяснить что вообще происходит. Поручив всем слушаться декарха, он как старший десятник побежал лично.

Однако, хоть и тут же его встретил, Герард Дипар сам мало что знал и теперь страшно ругался.

Эх, сколько было проклятий произнесено вслух в адрес вероломного герцога!

Глава 6

Никто так и не узнал точно, что же получил Карл Эммануил за то, что отвёл свои войска, оставив ромеев одних против всей султанской орды. Конечно же кроме того, что ему вернули сына. Люди гадали, были ли ещё какие-то мотивы. Учитывая, что вскоре после возвращения в Северную Италию герцог выплатил всем своим кредиторам причитающееся, а потом начал кампанию против Женевы, все сошлись на мнении, что заплачено ему было немало. Другие же твердили, что расплатился он награбленным и тем, что получали савойские гарнизоны в целом ряде освобожденных городов Фракии, Македонии и Мезии.

Оставшиеся растерянные люди, испытывая терзающие душу страдания от предательства, и о том, как поступать им в данный момент. Потому как дело казалось уже вовсе проигрышным.

Все находили отдушину в проклятиях на всех итальянцев скопом.

Теодор не видел где точно, немного в стороне, правее от Сицилийской турмы начали бить орудия. Били не по «сицилийцам», ядра здесь не пролетали, за что можно было благодарить высшие силы, чем солдаты и занимались, удерживая оружие.

Выяснение, кто же ныне главный, для Лемка показалось весьма затянутым. Главным оказался хартуларий Гарид. Представитель василевса в войске, занимавшийся изначально лишь снабжением, ему предстояло взять на себя ответственность за жизни всех собравшихся под ромейскими знамёнами здесь, в Гемских горах, перед лицом превосходящих числом румелийцев.

Хотелось бы, конечно, чтобы ромеи устояли и в меньшинстве разгромили врага, и если не новый Лалакаон, то устроив новый разгром врагов при Биддоне. Но увы…

Хартуларий делал что мог. Он хотя бы попытался спасти наличествующие силы. Ему было не отказать в быстрой оценке ситуации. Не имея военного опыта — он сразу понял, что к чему и приказал отходить. Причём не абы как, а устроив очерёдность, чтобы войско оставалось организованной силой, а не толпой.

Начали уходить кто мог, а могли не все.

Румелийцы послали вперед конницу с заданием изматывать ромеев, держать их на месте до подхода янычарского корпуса, но не сближаться с ними. Румелийский же бей, возглавлявший мюсселимов и другие приданные конные части, видя плохое состояние ортодоксов, решился на атаку в лоб, желая опрокинуть пехотные полки гяуров и таким образом выиграть