прощании предателя. Так что хорошо, что сегодня есть еще одна служба. Неважно, кто умер — мертвые есть мертвые.

Она делает паузу, ее губы приоткрываются, словно собираясь что-то сказать, затем снова закрываются, комната наполняется ощутимым напряжением, пока она обдумывает свои следующие слова.

— Значит, ты пойдешь на похороны, чтобы сохранить безопасность Марии? — говорит она дикторским голосом.

— Верно.

— Почему эта женщина так много значит для тебя? У нее есть муж, не так ли?

Интересно, а это в ней спрашивает профессиональный терапевт, пытаясь понять, есть ли что-то большее между мной и Марией, или же страстная женщина, скрывающаяся за холодным, невозмутимым фасадом. Женщина, чей горячий взгляд скользит по мне так, будто она не может совладать с собой.

— Не имеет значения, — кратко ответил я.

— Что ты отрицаешь, мистер Вителли, что она ничего для тебя не значит или что у нее нет мужа?

У меня нет настроения объясняться, но взгляд Софи, кажется, притягивает меня, требуя честности. Я ловлю себя на том, что расскажу ей, потому что раздражающе глупая часть меня хочет побудить ее продолжать смотреть на меня так, будто она хочет меня сожрать.

— Муж Марии был моим другом.

— Был…? — слова повисли между нами.

Я киваю, наблюдая, как тень сползает с ее лица и как слегка расширяются ее янтарные глаза, когда она понимает, что муж Марии мертв.

— О Боже. Бедная Мария.

Она отвернулась, ее плечи поникли, как будто вся борьба покинула ее тело. Медленно она убрала свой кинжал.

— Хорошо, — кивает она, хотя кажется, что этот жест больше предназначен для нее, чем для меня.

— Если ты сможешь урвать билет на самолет до Карловых Вар в последнюю минуту — кстати, удачи в этом — тогда я позволю тебе меня сопровождать. Но при одном условии.

— Каком? — раздражаюсь я.

Последнее, что мне нужно от этой сексуальной, дерзкой женщины — это ее требования. Она уже слишком многое себе позволяет.

— Чтобы заслужить мое профессиональное молчание и обеспечить всю конфиденциальность, какую только пожелает твое сердце, тебе придется разговаривать, и не только о Марии Риччи.

Я фыркаю.

— Ты надеешься, что я взболтну что-нибудь, что позволит тебе с чистой совестью рассказать полицейским?

Она качает головой.

— Нет. Нисколько. Я подозреваю, что ты слишком умен, чтобы выдать мне что-нибудь полезное. И я не так уж сильна в «сливах копам», как ты думаешь. Но я очень люблю помогать людям, независимо от обстоятельств.

На этот раз я издал забавный смешок.

— И ты думаешь, что сможешь мне помочь?

Она на минуту задумывается, и я потрясен, увидев, как ее глаза внезапно заблестели от непролитых слез.

— Нет, я не смогу тебя исправить, мистер Вителли. Ты не ваза и не сломанная машина.

— Так что же я получу, раскрыв тебе свою душу?

— Я предлагаю людям «инструменты», позволяющие лучше понять себя и внести изменения по своему усмотрению. Настоящая работа, «починка», если хочешь знать, идет изнутри. Я не могу навязать тебе это.

— И почему ты хочешь дать мне эти «инструменты»?

Слезы никуда не исчезли, танцуя в ее янтарных глазах и заставляя их сиять ярче.

— Потому что ты мне кого-то напоминаешь.

Я решаю спросить прямо:

— О? Кого-то, кто хотел тебя убить?

Она даже не вздрагивает. Вместо этого она отвечает.

— Да. Ну, он думал, что хочет. Но теперь он и сам мертв.

Если бы я не знал ее лучше, я бы подумал, что она просто угрожает мне.

Мне. Нико Вителли.

Могу ли я обхватить рукой ее изящную шею и показать ей, что такое настоящая угроза? Нет. Вместо этого я смотрю в ее светящиеся золотистые глаза, завороженный единственной слезой, упавшей на ее нижнюю ресницу, и моя рука дергается. Мне приходится приложить все усилия, чтобы удержаться и не обхватить ее лицо руками, при этом смахнув слезу большим пальцем.

Какого черта?

Я резко поворачиваюсь к ней спиной и засовываю кулак в карман. Колокольчики в моей голове снова звенят, говоря, что пора уходить. Пора прервать еще одну неудавшуюся миссию. Пришло время признать поражение и позвонить Фредо Батти, который в мгновение ока положит конец этой занозе в заднице.

— Ты напоминаешь мне человека, которого мы собираемся похоронить, мистер Вителли. — добавляет она мягко, словно чувствуя мое внутреннее смятение. Затем я слышу, как ее мягкие шаги удаляются, когда она оставляет меня, чтобы пойти переодеться.

Глава 6

Софи

Что, черт возьми, я делаю? Я задаюсь этим вопросом уже не в первый раз, когда отвожу Джорджа к мисс Уиллоуби, моей соседке, и направляюсь к своему Camaro.

Черный фургон Нико припаркован рядом с ним, и он прислоняется к водительской двери, прижав телефон к уху, выкрикивая приказы на быстром итальянском языке и выглядя как всегда сексуально и греховно.

И давайте не будем забывать, зловеще.

Я только что пригласила незнакомца, который хочет меня убить, поехать ко мне домой. Уверена, два дня назад в багажнике его Lambo был мешок для трупов. И хочу ли я вообще знать, что он планировал сегодня с этим черным фургоном?

Почему я не сжимаюсь от страха перед этим мужчиной? Почему я не хочу кричать и царапаться, чтобы убежать от него?

Может, по той же причине, по которой он должен, но не может причинить мне вред.

Я еще раз украдкой смотрю на Нико. Одетый во все черное, без пиджака, он носит сшитую на заказ рубашку, которая прилегает к нему, подчеркивая его телосложение таким образом, что мало что оставляет простор для воображения. Первые несколько пуговиц расстегнуты, и под тканью виден лишь намек на черные готические буквы. Я почему-то ожидала, что он будет покрыт татуировками, как и Кейд, но это не так.

Его густые волнистые волосы сексуально взъерошены, и не от того, что он провел по ним пальцами — что-то мне подсказывает, что он не склонен к таким нервным жестам. Он выглядит обманчиво спокойно, прислонившись к фургону, но в положении его плеч и в том, как он осматривает местность, чувствуется определенное напряжение. Он похож на черного ягуара, готового наброситься.

— Ты поступаешь правильно, Соф, — голос Рэйфа шепчет у меня в голове.

В ответ я подавляю смешок. Ты знаешь, как кошки любят играть с едой? Попробуй сказать мне это, когда я буду лежать в брюхе этой большой кошки или, точнее, на дне озера Мичиган.

Оторвав от него взгляд, я открываю дверь машины, но удивляюсь, когда Нико заканчивает телефонный разговор, выпрямляется и подходит ко мне.

— Что, твоя утка не