по ним, ослепив краснотой. Грохот забился вокруг, пожирая мысли. В темноте он увидел лишь пепел и чёрные небеса: темнее, чем на Фронтовой дуге.

— Ты… — голоса взревели в последний раз и утихли, сдавленные треском и нарастающим гулом, что белым светом пожирал всё вокруг.

— Свет? — он пощурился, после чего поднял веки.

Ханшэс стоял на помосте во главе площади. За ним блестел правительственный Собор, накрытый чистейшим небом. Размеренная тишина висела между галерей и колоннадой, без тьмы вокруг, без пепла, без шипящих голосов и треска, и без гор, окружавших всё вокруг.

* * *

Острые шпили качали иглами над землёй, провожая несущийся в небе транспорт. Его свит исчезал вдали, блекли среди облаков огоньки двигателей и блестящий след. И умолкающий ветер струился по зелёной планете, огибая лес за лесом по пологим путям, унося с собой гул сотен подобных кораблей.

Родной мир встретил Ханшэса прохладой и треском мрачных хвой. Колкий воздух короткими тычками вернул его к жизни, напомнив о прошлом, оставленном более двадцати лет назад. Три, четыре десятка, или же больше — сколько лет успело пронестись на такой крошечной планете?

Толкаемый лишь волей встретить сына, Ханшэс покинул подземный порт и сквозь леса и низкие города, песчаные карьеры и горячие реки помчался домой. На безумной скорости он нёсся среди теней, рубил пар, сжимавший мост за мостом и исчезавший, стоило удалиться от воды.

Но в сером свете он слышал грохот, и запах дыма и огня ударял ему в нос, сжигая изнутри. Во мгле кричала молния, пронзая всё вокруг, дрожали взрывы и падали тела, исчезая навек.

Он зажмурился и доверил транспорт автопилоту. Механизм убавил скорость и направил тонкое устройство в сторону заката, к дому Ханшэса. Навстречу горизонту, где лениво мелькало одинокое здание.

— Отец!

— Омэйс, неужели?

Едва круглая дверь раскрылась, как Ханшэс столкнулся взглядом с высоким молодым человеком. Кожа того была темна, а прямые волосы блестели серебром. Знакомое, хоть возмужавшее лицо. Лицо, что явно многократно изменилось.

— Я так ждал Вас, — он сложил руки на груди и поклонился, уронив длинные пряди с плеч.

— Не стоит, где же…?

— Матушка умерла, не дождавшись. Увы, годы не позволили ей. Клянусь, всем кто был после Вас, она рассказывала о том, что отец мой станет Героем Империи. Она не ошиблась.

— После? — Ханшэс скривился и поднял глаза. — Точно, я уже и забыл, как тут всё устроено.

— Пройдёмте в дом, прошу, я познакомлю вас с…

— Это она?

Под лампами круглого дома стояла девушка. Ветер играл её тёмными волосами, укрытыми блестящей тканью.

— Верно. Простите, она не из чистокровных нарийсов, — вновь Ханшэс непонимающие посмотрел на сына. — Отец, клянусь Вам, я найду наложницу чистых кровей. Род Героя Империи будет продолжен!

— Что ты такое говоришь?

— Простите, если оскорбил Вас. Двадцать девять лет, боюсь, не дали мне понимания, что говорить Вам.

— В Ниривин иные порядки, — бросил он, оправдываясь перед собой. — Я просто отвык, просто должен подумать.

Омэйс подхватил пошатнувшегося отца. Тот скривился, опустил глаза и перешагнул с ноги на ногу. Усталый ветер рванулся из-за леса, стремясь свалить наземь ослабевшего Героя.

— Прошу Вас, стоит отдохнуть.

Ханшэс не видел того, что было перед ним. Его сын вырос, жил сам, своей жизнью. Его семья — была ли она? Был ли он отцом Омэйса, мужем Айноки, жителем Сашфириш? Солдат. Герой Империи. Лишь исполнитель, чей долг завершён. Убийца, руки которого забрали миллионы жизней.

Герой Империи.

Новый шаг его отдался звоном от ступеней. Среди дыма и тьмы он услышал восхвалявшие его голоса. Радостные звуки и почести, блестевшие среди украшений пышного дома, сиявшего чёрно-золотыми узорами. И крики их ударяли в голову. Давили с двух сторон, до скрежета, до боли, чужой боли. Тысячекратной боли, что неслась и ревела через мрак. Она звала его, ждала.

— Отец!

Ударом встретила его тьма, пожравшая знакомое лицо. Те, кого он знал десятки лет назад, неслись перед глазами. Они вспыхивали и осыпались, раз за разом всё быстрее обращаясь в прах, в ничто среди тусклого света. Свет, угасавший, оставляя только блеск ужаса. Белый свет, растущий с криком.

Глава 3

2785

2787

— Позвольте спросить, что стало с разведчиком, что получил статус Героя Империи? Ведь это его подэйла висит среди прочих.

— Редкий случай, признать, хоть рапорт его о враге нашем и поражает меня. Он многого достиг, это видно даже поверхностно, и всё же этот человек избрал иной путь.

— Отказаться от всех привилегий — что за глупость?

— Не ото всех. О, во имя Императора, как глуп ты? Он отринул похвальбы, но оставил наследнику своему высокий титул, имя. Он истинный солдат Империи Сашфириш.

— Прошу простить. Вам виднее, всё же, с трудами его я не знаком.

— Отчёт же этот лишь для малого круга лиц. Важный материал. Я передам его в высшее управление, на уровне военных маигианей рассмотрят детали и после, быть может, Хранители посмотрят на империю врага глазами нашего солдата.

— Больше десяти лет среди этих чудовищ. Признать, я верил, что он просто лишился рассудка. Но Вы сейчас убедили меня в ином.

— Этот человек — истинный герой. И информация, что давал он ранее, и что описал теперь, поможет нашим войскам. Формации армии в Ниривин, да и положение семиолоидов как боевых единиц — тот минимум, что мы должны взять из миссии Ханшэса Им-Зиан.

— Воистину, я не вправе усомниться. Но разве по возвращении на родную планету у него не начал мутиться рассудок? Слышал, он вовсе отрёкся от армии и стал отращивать волосы, что не должно солдату.

— То было временно. Верно. У него были припадки, и сын его не раз спасал. Возможно, большинство записей сделаны им лишь с целью сохранить данные, ведь разум ему стал предателем.

— Трагичный финал столь великого человека.

— Отнюдь. Им-Зиан пришёл в норму, лишь затем он отказался от своих наград.

— Тогда, что произошло?

— Дуга. Едва судороги оставили его, как он завершил рапорт и вместе с ним передал знак Героя. Ханшэс Им-Зиан пожелал отправиться на Фронтовую дугу и найти покой там, среди других солдат. Не могу осудить его. Возможно, то лишь высшая верность Империи. Может, цели им руководили иные. Итог один. Говорят, он даже не простился с сыном, покинул родной мир и сейчас направляется туда. Его судьба и жизнь теперь отданы Империи, войне, Вселенной. Однажды он забудет прошлое и перестанет мыслить о будущем. Жизнь его сократиться до короткого «сейчас», растянутого на тридцать космических часов. Таков будет его конец.