Они назначили под снос пару домов в северной части Кейси-Ки,когда береговая эрозия ускорилась, — заметил Джек. — Один просто рухнул в воду.

— Что ж, как ты и говоришь, я скорее всего услышу треск, апока дом выглядит вполне безопасным. Давай занесём мои вещи.

Я открыл дверцу, затем с трудом вылез из автомобиля.Травмированная нога затекла. Если бы я вовремя не поставил костыль, топоздоровался бы с «Розовой громадой», растянувшись на каменной ступеньке удвери.

— Я занесу ваши веши, — сказал Джек. — А вы пройдите в дом ипосидите, мистер Фримантл. Не повредит и глоток чего-то холодного. Вы выглядитеусталым.

Эмоциональная и физическая нагрузки, вызванные путешествием,дали о себе знать, так что я более чем устал. К тому времени, когда я уселся вкресло в гостиной (кренясь влево, как обычно, в стремлении максимальновыпрямить правую ногу), с готовностью признался себе, что вымотан донельзя.

Однако тоски по дому я не испытывал, во всяком случае, покане испытывал. Джек заносил чемоданы в большую спальню, устанавливал ноутбук настоле в маленькой, а мой взгляд притягивала западная стена гостиной из стекла,«флоридская комната» за ней и Мексиканский залив ещё дальше. Безбрежная синева,плоская, как зеркало, во второй половине этого жаркого ноябрьского дня. И дажес закрытой дверью-стеной я слышал негромкое и ровное дыхание этой синевы. «Унеё нет памяти», — такая вот странная, но оптимистичная мысль мелькнула вголове. Меня по-прежнему волновало всё, что касалось памяти (и злости).

Джек вернулся из маленькой спальни и сел на подлокотникдивана. Мне показалось, что молодому человеку не терпится уйти.

— Из еды всё необходимое у вас есть, — доложил он. — Плюссалат, гамбургер и готовая курица в вакуумной упаковке… у нас дома её называют«Курица-астронавт». Надеюсь, вы не против.

— Отлично.

— Двухпроцентное молоко…

— Очень хорошо.

— …и разбавленные сливки. Если нужно, в следующий раз могупривезти чистые.

— Хочешь закупорить мою единственную оставшуюся артерию?

Он рассмеялся.

— В маленькой кладовой на кухне все виды баночного дер…консервов. Кабельное телевидение подключено, интернет работает… я договорился оWi-Fi, это стоит чуть дороже, но круто… и, если хотите, можно установитьспутниковую антенну.

Я покачал головой. Он был хорошим парнем, но я хотелпослушать Залив, нашёптывающий мне слова, которые он уже не вспомнил бы минутойпозже. И я хотел послушать виллу, выяснить, есть ли ей что сказать. Почему-то уменя создалось впечатление, что есть.

— Ключи в конверте на кухонном столе… в том числе и отавтомобиля… список телефонных номеров, которые могут вам понадобиться — нахолодильнике. У меня занятия в университете каждый день, кроме понедельника, номобильник всегда при мне, и я буду приезжать по вторникам и четвергам к пятичасам, если мы не договоримся на другие дни. Вроде бы все?

— Да. — Я полез в карман за деньгами. — Хочу выдать тебепремию. Ты отлично поработал.

Он замахал руками.

— Нет. Это клёвая работа, мистер Фримантл. Хорошая оплата иудобное время. Я счёл бы себя хапугой, получая ещё и премии.

Я рассмеялся, убрал деньги в карман.

— Как скажешь.

— Вам бы прилечь. — Он поднялся.

— Может, и прилягу. — Странно это, когда к тебе относятся,как дедушке Уолтону,[24] но, наверное, мне следовало к этому привыкать. — А чтослучилось с другим домом на северной оконечности Кейси-Ки?

Что?

— Ты сказал, что один рухнул в воду. Что случилось совторым?

— Насколько я знаю, он всё ещё на прежнем месте. Хотя еслисильный шторм вроде «Чарли» обрушится на остров, едва ли от дома что-тоостанется. — Он подошёл ко мне, протянул руку. — В любом случае, мистерФримантл, добро пожаловать во Флориду. Надеюсь, она примет вас хорошо. Я пожалего руку.

— Спасибо… — Я запнулся, возможно, на столь короткое время,что он и не заметил, но я не разозлился. На него точно не разозлился. — Спасибоза всё.

— Да ладно.

Когда Джек уходил, во взгляде, брошенном на меня,чувствовалось лёгкое недоумение, так что, возможно, он заметил. Может, заметил,как я запнулся. Меня это уже не волновало. Наконец-то я остался один. Вслушалсяв хруст ракушек и гравия, вылетевших при развороте из-под автомобильных колёс.В шум двигателя, который затихал, затихал, исчез. Осталось лишь негромкое,ровное дыхание Залива. И удары сердца — мягкие, глуховатые. Никаких часов,звенящих, бьющих, даже тикающих. Я глубоко вдохнул, набрал полную грудьзатхлого, чуть влажно-ватого воздуха. А как ещё могло пахнуть в помещении,которое достаточно давно стояло закрытым, если не считать коротких еженедельных(или раз в две недели) ритуальных проветриваний? Я, кажется, уловил запахиморской соли и субтропических растений, названий которых ещё не знал.

Слышал я главным образом шум волн, очень уж напоминающийдыхание какого-то большого спящего существа, и смотрел через стеклянную стену,которая выходила на воду. Поскольку «Розовую громаду» приподняли над уровнемземли, с того места, где я сидел (достаточно далеко от стеклянной стеныгостиной), берега видно не было. Сидя в кресле, я имел возможность полюбоватьсяразве что одним из больших танкеров, следующих нефтяными маршрутами изВенесуэлы в Галвестон. Купол неба затянула лёгкая дымка, приглушая яркостьотражающихся от поверхности воды солнечных лучей. Слева на фоне неба чёткопрорисовывались силуэты трёх пальм, их кроны чуть колыхались под очень, оченьлёгким ветерком: эти самые пальмы я изобразил на своём первом после несчастногослучая рисунке. «На Миннесоту, прафта, не похоше», — прокомментировал ТомРайли.

Стоило мне посмотреть на них, как вновь захотелось рисовать…потребность напоминала голод, правда, возникла она не в желудке, а вызвала зудв голове. И что странно, ещё и в культе. «Не сейчас, — одёрнул я себя. — Позже.Сейчас я как выжатый лимон».

Из кресла я сумел подняться со второй попытки, довольныйтем, что юноша не стал свидетелем провала первой и не услышал мой нелепый(«Твою мать!») раздражённый вскрик. Поднявшись, я какое-то время шатался,опираясь на «канадку», задаваясь вопросом, до какой же степени я вымотан.Обычно «выжат как лимон» — выражение образное, но в тот момент я именно такимсебя и ощущал.