— Ты можешь начать сейчас?

Поппи лишь закрыла глаза и обхватила себя руками, как онаэто делала во время уколов.

— Я готова, — сказала она, стиснув зубы.

Джеймс снова рассмеялся, но теперь уже так, словно не могсдержать смеха, и сел с ней рядом.

— Я привык гипнотизировать людей, когда это делаю. Мнекак-то непривычно, что ты находишься в сознании.

— Ну, хорошо, если я закричу, можешь менязагипнотизировать, — сказала Поппи, не открывая глаз.

«Расслабься, — твердо сказала она себе. — Неважно,больно это или нет, страшно или не очень, ты должна с этим справиться. Должна.От этого зависит твоя жизнь».

Сердце у нее билось так сильно, что казалось, все телосодрогается ему в такт.

— Вот здесь, — сказал Джеймс, прикоснувшисьхолодными пальцами к ее шее, как бы нащупывая пульс.

«Сделай это побыстрее, — молила про себя Поппи. —Давай скорее покончим с этим».

Она почувствовала тепло, когда Джеймс наклонился к ней инежно взял за плечи. Каждой клеткой она ощущала его близость. Затем ее горлакоснулось холодное дыхание, и кожу пронзил быстрый — она даже не успелавздрогнуть — двойной укол. Клыки погружались в ее плоть.

«Теперь действительно больно», — подумала она. Онабольше не могла держать себя в руках. Ее жизнь оказалась в руках кровопийцы, вруках охотника. Она всего лишь кролик в пасти змеи, мышка в кошачьих лапах.Поппи больше не помнила, что Джеймс ее лучший друг, сейчас она чувствовала себясвежим ужином.

Поппи, что ты делаешь? Не сопротивляйся, иначе тебе будетбольно.

Джеймс говорил с ней, но его губы не шевелились. Голосзвучал у нее в голове.

А я и не сопротивляюсь, ответила про себя Поппи. Просто яготова к тому, что будет больно, вот и все.

Потом она почувствовала жжение в месте укуса. Она ждала, чтожжение усилится, но этого не произошло. Оно изменилось. Жар становился дажеприятным. Возникло чувство покоя, освобождения… и близости. Она и Джеймсстановились ближе друг другу, как две капли воды, стремившиеся навстречу другдругу и наконец сливающиеся в одну. Она читала мысли Джеймса, чувствовала тоже, что чувствовал он. Его чувства втекали в нее, струились через нее.

Нежность… забота… тревога… Холодная яростная злоба на ееболезнь. Отчаяние, что не осталось иного пути помочь ей. И желание, страстноежелание сделать ее счастливой.

Поппи захлестнула волна нежности, она вдруг поняла, что ищетего руку, почувствовала, как сплетаются их пальцы.

Джеймс, беззвучно воскликнула Поппи. Ее обращение к немубыло исполнено счастья и ласки.

В ответ она почувствовала его удивление и восторг.

Удовольствие нарастало, становилось таким сильным, что Поппидрожала, как в лихорадке.

Как я могла быть такой глупой, думала Поппи. Бояться этого.Это не страшно, это… это… правильно.

Она никогда ни с кем не была так близка. Как будто они сДжеймсом были единым целым. Не хищник и жертва, а партнеры в танце. Поппи иДжеймс. Она могла прикоснуться к его душе, могла его чувствовать.

Странно, но он этого испугался.

Не надо, Поппи, пожалуйста! Столько дурных поступков… Поппи,я не хочу, чтобы ты это видела…

Дурных, да, подумала Поппи. Дурных, но не страшных инепоправимых. Ты одинок, ты живешь в темном мире. Ты так ужасающе одинок. Тебеведомо, каково это — не принадлежать ни одному из миров. Ты не принадлежишьникому, кроме…

Она вдруг увидела себя со стороны. В уме у нее возник образхрупкой изящной девушки, воздушного эльфа с изумрудными глазами. С характеромтверже закаленной стали.

Я совсем не такая, подумала она. Я не высокая и не красивая,как Жаклин или Микаэла…

Поппи показалось, что слова, которые она услышала в ответ,ей вовсе не предназначались. Джеймс просто подумал об этом или вспомнил цитатуиз какой-то давно прочитанной книги.

Девушку любишь не за красоту. Девушку любишь за то, что онанапевает мелодию, которую можешь услышать только ты.

Поппи впервые в жизни испытала чувство защищенности. Так воткак Джеймс думает о ней. Наконец она знает это. Он относится к ней, как к сокровищу,которое нужно защитить любой ценой…

Любой ценой… Неважно, что со мной случится, думал Джеймс.

Поппи старалась проследовать за его мыслью дальше, чтобыпонять, что он имел в виду, и получила представление о правилах, нет, озаконах, по которым он жил.

Поппи, что за дурная манера лезть в чужие мысли, когда тебяне приглашают.

В этих его словах прозвучало неприкрытое отчаяние.

Поппи прекратила погоню за его мыслями. Она не хотелаподглядывать. Она просто хотела помочь…

Я знаю, ответил Джеймс.

Поппи охватило чувство нежности и благодарности. Онарасслабилась и просто наслаждалась единением с ним. Я хочу, чтобы этопродолжалось вечно, подумала она, и в эту минуту все кончилось. Тепло исчезло,и Джеймс, отстранившись, выпрямился.

Поппи издала протестующий возглас и попыталась притянутьДжеймса к себе. Но он не поддался.

— Нет, мы должны сделать еще кое-что, — прошепталДжеймс, но ничего больше не делал. Он просто обнимал ее, и его губы касались еелба. Поппи чувствовала умиротворение и спокойствие.

— Ты не сказал мне, что будет так хорошо, —пробормотала она.

— Я сам не знал, — просто ответил Джеймс, — уменя такого еще не было.

Они тихо сидели обнявшись. Джеймс нежно гладил ее волосы.

«Как странно, — подумала Поппи. — Все осталосьпрежним, и все изменилось». Как если бы она тонула в океане и вдруг выбраласьна твердую почву. Переполнявший ее ужас отступил, и она впервые за весьсегодняшний страшный день была совершенно спокойна за свою жизнь.

Прошла минута-другая, и Джеймс, словно приходя в себя,потряс головой.

— Что еще мы должны сделать? — спросила Поппи.

Вместо ответа Джеймс поднес запястье к губам и сделалбыстрое движение головой, как будто откусывал нитку. Затем он опустил руку, иПоппи увидела кровь. Она бежала тонким ручейком и была такой красной, чтоказалась искусственной. Поппи судорожно сглотнула и отрицательно покачалаголовой.

— Это не страшно, — мягко возразил Джеймс, —и ты должна это сделать. Если в тебе не будет моей крови, ты просто умрешь, каквсе смертные.

«А я хочу жить, — подумала Поппи. — Значит, чемубыть, того не миновать». Закрыв глаза, она позволила Джеймсу наклонить ееголову к своему запястью. Это не было похоже на кровь, по крайней мере на тукровь, вкус которой она ощущала, когда прикусывала язык или подносила к губампорезанный палец. У крови Джеймса был странный вкус. Вкус могущества ибогатства. «Похоже на какой-то волшебный эликсир», — рассеянно подумалаПоппи. Она снова почувствовала, как ее мысли сливаются с мыслями Джеймса.Опьяненная их близостью, она продолжала пить кровь.