Максим Вавилов еще раз оглянулся на свидетельницу, котораятяжело дышала в кустах, и позвал:

— Екатерина Михайловна! Можно вас на минуточку?

— Да, да, — пропищали из кустов светским тоном. — Сейчас.

Она еще какое-то время громко дышала и топталась, а потомвылезла на асфальт.

— Давайте в сторонку отойдем. Или можно, если хотите, вмашину сесть. Хотите?

— А воды нет? Мне бы попить.

— Сейчас будет вода, — пообещал Максим Вавилов. — Давайтепока так попробуем поговорить, без воды. Вы в этом подъезде снимаете?

Она оглянулась на подъезд, и по лицу у нее прошла судорога.

— В этом.

— А машинка вас привезла во-он к тому углу, где фонарь горит,правильно я понял?

— Да.

— И вы от угла в кромешной тьме топали, да?

— Ну.., да.

— А зачем? Почему он вас у подъезда не высадил?

Старший оперуполномоченный знал ответ на этот вопрос и задалего просто так, чтобы себя проверить. Он же ведь «шеф» из романа про «русскийсыск»!..

Свидетельница посмотрела на него непонимающе.

— А?

— Екатерина Михайловна, вы глуховаты? — И он повысил голос:

— Почему, спрашиваю, он машину там остановил, а не возлевашего родного подъезда?!

— А.., там фонарь горел, а у него в салоне свет не работал.Чтоб я могла деньги отсчитать.

— Как же к незнакомому человеку в машину сесть не побоялись?Или вы его знаете?

— Кого?

Максим Вавилов вздохнул.

— Водителя, который вас подвозил. Вы его знаете?

— Да там, у Останкина, все время одни и те же частникистоят. Нет, так не знаю, конечно! То есть мы с ним не знакомы. То есть знакомы,но не лично. Ну, просто я его несколько раз видела у Останкина, и все!

— А зовут как?

— Кого?

Максим Вавилов опять вздохнул. И где этот Бобров с водой?!

— Водителя как зовут, не помните?

— Не помню. То есть Володя.

— Отлично. Вы ему заплатили и пошли вдоль дома к своемуподъезду…

— Ну да. Вы знаете, когда мы в ночной, нам развоззаказывают, и тогда водителя можно попросить, чтобы проводил, они же все свои!А чужого неловко просить, и я не стала…

Максим Вавилов вздохнул в третий раз.

— То есть, когда у вас там, на вашем телевидении, ночнаясмена, вас отвозит редакционная машина, и это называется «развоз», правильно японял?

— Да-да, совершенно правильно.

— И тогда водители вас провожают. А когда вы ловитечастника, то никто вас, естественно, не провожает.

Краем глаза Максим видел, как лейтенант Бобров побежал былочерез дорогу, но вдруг ринулся обратно и проворно забежал за палатку. Вскорестало понятно почему — по бульвару шла поливалка, струя била в асфальт, широкимвеером заливала тротуар и одинокие припаркованные машины.

— Все правильно. Простите, я не запомнила, как вас зовут.Ночные смены у нас через день, поэтому я на частнике почти никогда не езжу, атут меня редактор вдруг отпустил. Ну, на самом деле не вдруг, а я егопопросила, просто потому, что мне нужно экзамен сдавать, а готовитьсясовершенно некогда…

— Вовка! — заорал Максим Вавилов в сторону палатки, закоторой прятался от поливалки лейтенант Бобров. — Если этот деятель по нашейстороне поедет, ты ему скажи, чтобы не вздумал тут полить! Слышишь?!

— Слышу! — прокричали в ответ из-за палатки. — Я сейчас!..

— Простите, — извинился перед свидетельницей Максим Вавилов.— Так чего там у нас с ночными сменами-то?

— Я вам уже все рассказала, — несколько обиженно выговорилаЕкатерина Михайловна.

— Да не все! — не согласился Максим Вавилов. — Вот водительпод фонарем остановился, вы деньги ему отсчитали и пошли себе к подъезду, а онпоехал дальше. Так?

— Так.

— А он вперед поехал или в обратную сторону?

Она подумала.

— Вперед, кажется. Да, точно вперед. А на перекресткенаправо повернул. А почему вы спрашиваете?

— Потому что работа у меня такая, — сказал он назидательнымтоном и от этого своего тона даже покраснел немножко.

Что за глупости! Или он на нее впечатление, что ли,старается произвести?! Хочет казаться «шефом» из романа о «русском сыске»?!

Ты не выпендривайся лучше, жестко сказал он себе. Ты вспомнилучше предыдущую историю, жестко напомнил он себе.

Ты лучше займись работой, жестко приказал он себе.

«Предыдущая история» вышла так себе.

Все было хорошо. И гуляли, и в дом отдыха ездили, и на лунулюбовались, и за ручку ходили, и он ей звонил по пять раз в день, и она ему повосемь. И будущий тесть говорил ему «сынок» и ездил с ним на рыбалку, ивозвращались они грязные, счастливые и с «добычей», и будущая теща добродушнопеняла, что опять они натащили «рыбной шелухи» и провоняли весь балкон своимибрезентовыми штанищами и плащами!.. И отец впервые после давней ссоры вдругпозвонил и сказал, что готов помочь, потому что мать передала ему, что девочкаочень хорошая, и вообще пора бы уже и помириться, хватить дурака валять!..

Будущее представлялось светлым и прекрасным. А жизнь —долгой.

Должны были весной пожениться. Не поженились, потому что онасказала — надо подождать. Она хочет, чтобы свадебное путешествие былонепременно летом, и непременно к морю. К морю так к морю, он был согласен навсе.

Пришло лето, вроде бы в самый раз ехать на море и прямооттуда в светлое и прекрасное будущее, и тут все случилось.

Вообще-то он немного беспокоился. Она стала реже звонить, исвидания у них стали короткими и какими-то скомканными: быстрый секс, разговорыни о чем, и по домам. В выходные она все больше была занята, но он так безоговорочноей доверял, что ему и в голову не приходило в ней сомневаться. А потом емупозвонили.

Позвонили из какой-то частной клиники, где ей делали аборт.Она там сумку оставила, а в сумке его визитная карточка, а на визитке номертелефона. Вот ему и позвонили, дескать, сумку ваша дама забыла.

Сам не свой, он приехал к ней объясняться. Он ничего не знални про беременность, ни про аборт, и вдруг эта открывшаяся тайна показалась емуубийственной.