— Теперь я убедился, вы действительно настоящий гурман, —улыбнулся Дронго, когда официанты покинули кабинет. Он оглянулся,многозначительно взглянув на портфель, лежавший на стуле, в углу кабинета.

— Надеюсь, вы пригласили меня не для того, чтобы убедиться вэтом? — засмеялся Давид Самуилович.

— Не только. Думаю, что вы уже знаете, почему я васпригласил.

— Догадываюсь, — подмигнул ему Бергман, на его румяномкруглом лице появилось лукавое выражение, — хотя не уверен, что вы будетеиграть на моей стороне.

— Почему?

— Иначе вы бы назначили встречу в другом месте, — притворновздохнул адвокат. — Впрочем, я вам все равно благодарен. Место для встречи вывыбрали неплохое.

— Я хочу поговорить с вами о деле Рашита Ахметова, —признался Дронго.

— Я занимаюсь этим делом не так давно, — сказал Бергман, —он наделал много глупостей и ошибок, но я надеюсь, что общимиусилийми намудастся отстоять его доброе имя.

— После того, как вы приняли на себя защиту его интересов,он отказался от первоначальных показаний.

— И правильно сделал. Следствие велось с грубейшиминарушениями закона, вся процедура его ареста и обысков была одним сплошнымнарушением. Почему он должен во всем признаваться и брать на себя вину другихлюдей?

— Давид Самуилович, — мягко заметил Дронго, — вы же знаете,как на самом деле все произошло. Только в сейфе у него было найдено шестьдесяттысяч долларов. Я внимательно знакомился с его делом. На даче обнаружили стовосемь тысяч долларов. Это зарплата обычного служащего за тысячу лет егоработы.

— Смешно, — сказал Бергман без улыбки, — только вызабываете, что он не обычный служащий, а заместитель министра. У него былиакции ряда компаний, он имел привилегированные нефтяные акции. Незаконноепроисхождение денег еще нужно доказать. Что касается денег в сейфе, то этоявная подставка. Сотрудники прокуратуры и милиции открывали сейф своим ключом,хотя у самого Ахметова был ключ. Почему они не воспользовались его ключом?

— Насколько я понял из материалов дела, он отказалсяотдавать им свои ключи.

— И они ему поверили. Вы же профессионал, как вы можете такговорить! — укорил собеседника Бергман. — Если у них была санкция на арест иобыск, они обязаны были обыскать Ахметова и найти ключи. А только потомоткрывать сейф. И не в присутствии такого свидетеля, как секретарь Ахметова,которая от волнения ничего не помнит.

— Они чувствовали себя неуверенно. Все-таки не каждый деньприходится арестовывать заместителей министров.

— Это их проблемы, — улыбнулся Бергман. Официанты вошли,чтобы поставить закуски. Один разлил вино по бокалам, и Бергман с видимымнаслаждением сначала вдохнул аромат, а затем сделал глоток густой краснойжидкости.

— Изумительно, — сказал он восхищенно, — принесите нам,пожалуйста, еще одну бутылку. Боюсь, что одной окажется маловато.

Когда официанты удалились, Бергман поднял бокал.

— Мне всегда приятно общаться с профессионалами вашегоуровня, — искренне произнес он.

— Взаимно, — сделал ответное признание Дронго. Винодействительно оказалось превосходным. Сделав глоток, он поставил бокал на стол.— Не буду с вами спорить, — продолжал Дронго, — в юридической казуистике вынаверняка положите меня на обе лопатки. Я собирался спросить вас о Другом. Вынаверняка знаете, что основным обвинением против Ахметова будет эпизод снефтяной компанией «ЛИК», которую возглавлял некто Труфилов. Судя по всему,именно с согласия Ахметова был проведен явно незаконный аукцион, на которомконтрольный пакет акций был передан другой, гораздо более мощной компании,которая и без того собиралась поглотить «ЛИК».

— Насколько я знаю, вы не правы, — улыбнулся Бергман. —Действительно были сомнения относительно этого аукциона, но дело рассмотрелсуд, и суд подтвердил, что контрольный пакет компании «ЛИК» на абсолютнозаконных правах куплен компанией «Роснефтегаз». Какие могут быть еще претензии?

— Никаких, — согласился Дронго, пережевывая сочную шейку, —но остается еще один важный момент. Кто-то убрал посредника Силакова, решив,что он может быть опасным свидетелем.

— Мои соболезнования его семье, — пробормотал Бергман, — втакой игре всякое может случиться. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Когдаиграют такие крупные ставки, одна жизнь не столь большая плата.

— Согласен, — кивнул Дронго, — но остался на свободе нектоЧиряев.

— Я знаю, — сказал Бергман, отпивая вино, — знаю, чтоРоманенко и компания пытаются приписать Ахметову знакомство с этим бандитом. Ноэто дохлый номер. Ничего у них не получится. Ахметов в жизни не видел Чиряева иникогда с ним не разговаривал.

— Потому, что с ним разговаривал Силаков. Бергман хмыкнул.Осторожно подцепил вилкой шляпку маринованного грибка, отправил ее в рот,тщательно прожевал и вполне дружелюбно заметил:

— Не нужно брать меня на мушку за каждое слово. Я и такнарушаю адвокатскую этику, соглашаясь беседовать с вами о деле, которое еще незавершено. Тем более что вы явно выступаете на стороне Романенко и компании. Ноуслуга за услугу. Вы можете мне сказать, что конкретно вы должны сделать?

— Двенадцатого мая в Берлинском суде будет рассмотренаапелляция российской стороны по поводу выдачи Чиряева. Я собираюсь сделать все,чтобы Чиряева выдали Москве и он дал показания против вашего подзащитного.

— Смело, — пробормотал адвокат, — ничего не скажешь, смелыйшаг. Но боюсь, что вы будете разочарованы. У прокуратуры нет вескихсвидетельств о связи Чиряева с моим подзащитным. Все строится на пустыхдомыслах. Нет конкретных свидетелей, нет конкретных доказательств. А немецкийсуд руководствуется в первую очередь законом. И согласно немецкомузаконодательству, Чиряева так просто не выдадут. Даже несмотря на все егопредыдущие преступления. Скорее всего его выдадут Австрии, где он получит тригода за неуплату налогов. Или заплатит штраф и будет освобожден прямо в залесуда.

— Не будет, — уверенно произнес Дронго, — я намерен сделатьвсе от меня зависящее, чтобы до двенадцатого мая представить доказательствавины Чиряева и его связей с Ахметовым.

— То же самое обещал и Романенко, еще до первого слушания всуде дела Чиряева. И тем не менее ничего не добился. В Германии уже дваждырассматривали возможность выдачи Чиряева и дважды отказывали. Я думаю, чтошансов доказать что-то в третий раз у вас немного.

Дронго взял бутылку, наполнил сначала бокал собеседника,затем налил себе. Дождавшись, пока адвокат возьмет свой бокал, спросил:

— А если я смогу все же найти до двенадцатого маяТруфилова?/ Бокал в руке Давида Самуиловича заметно дрогнул. Он непроизвольнодернул голову в сторону своего портфеля. Но быстро справился с волнением,сделав несколько торопливых глотков, спросил как бы равнодушно: