— Кто такой этот Труфилов?

— Вы переигрываете, Давид Самуилович, — с упреком заметилДронго, — ведь прекрасно знаете, как звали бывшего генерального директоранефтяной компании «ЛИК».

— Может быть, и знаю, — без тени смущения заметил Бергман, —но не понимаю, при чем тут Труфилов. И какая разница — найдете вы его или нет?

Официанты принесли очередную перемену блюд, собеседникивновь замолчали, дожидаясь, пока останутся наедине.

— Вы были правы, — пробормотал Бергман, — ягненокдействительно выше всех похвал. Редко где в московских ресторанах умеютготовить баранину. Если не считать нескольких, где шеф-повара кавказцы.

— Я тоже так считаю, — согласился Дронго, — а насчетТруфилова могу заметить, что он сбежал, и вы, очевидно, строите свою защиту,используя именно то обстоятельство, что у Романенко нет главного свидетеля.

— Скорее, одного из обвиняемых, — заметил адвокат. — Есливсе, что вы говорите, правда, тогда Труфилов такой же обвиняемый, как и прочие.Почему вы так уверены, что он согласится дать показания против Чиряева?

— Совсем не уверен. Но я собираюсь его найти именно длятого, чтобы убедить дать эти показания. Пока Труфилов жив, он реальный кандидатв покойники. Чиряев и люди, стоящие за ним, не оставят его в живых. Еслиучесть, что Труфилов раньше работал в военной разведке, он и сам это прекраснопонимает. Мне остается только найти его…

— Зачем вы решили со мной встретиться? — Бергман нахмурился.— Хотите меня испугать? Или договориться? Вы же понимаете, что этобессмысленно. Я никогда не пойду ни на какие сделки в ущерб своему клиенту.

— Безусловно. Именно поэтому я и хотел с вами встретиться.Вы умный человек, Давид Самуилович, и понимаете, что может случиться, если янайду Труфилова и заставлю его дать показания против Чиряева. В таком разеполетит не только ваш подзащитный, но и все руководство компании «Роснефтегаз».А это уже гораздо серьезнее, чем арест даже такого человека, как Ахметов.Отсюда вывод — я решил встретиться с вами, чтобы сообщить вам о своемобязательстве найти столь важного свидетеля, как Труфилов.

— Почему они не открыли вторую бутылку? — пробормоталБергман.

— Что? — не понял Дронго.

— Нужно позвать человека, чтобы открыл вторую бутылку, — задумчивопроговорил адвокат и без всякой связи с этой фразой изрек:

— Вы или безумец, или авантюрист. Простите за откровенность.Но почему вы сообщаете о своем плане именно мне! Вы же прекрасно понимаете, чтосодержание нашей беседы может стать известно моему подзащитному. Или людям,которые платят мне за защиту Ахметова.

— На это я и рассчитываю, Давид Самуилович. Дело в том, чтоу меня очень мало времени. И если Труфилов действительно сбежал в Европу, тонайти его за оставшиеся полтора месяца — чистая авантюра. Или безумие — какхотите. Но с вашей помощью я надеюсь это сделать.

— Каким образом?! — У Бергмана пропал всякий аппетит. Он ещераз посмотрел на свой портфель, лежавший в углу.

— Вы наверняка сообщите о том, что Романенко в моем лицерешил начать активный поиск Труфилова, — охотно пояснил Дронго. — И другаясторона, которая не заинтересована в осуждении Ахметова, еще с большейинтенсивностью продолжит поиск исчезнувшего директора нефтяной компании. Еслиучесть, что он бывший сотрудник ГРУ и умеет прятаться, то поиски будутнелегкими. Но у меня появится шанс. И знаете почему? Потому что за ним будутохотиться люди, не заинтересованные в том, чтобы Труфилов появился в Москве.Они будут выполнять роль егерей, которые гонят на меня добычу охотника. Остатьсябезучастными они не смогут. А когда «добыча», то бишь Труфилов, убедится в том,что на него идет облава, он скорее всего согласится с моими доводами — приехатьв Москву и выступить против Чиряева.

— А знаете, это интересно, — прошептал Бергман почтиинтимно, наклоняясь к Дронго, — но если его «затравят» те самые егеря, окоторых вы говорили… Если им и достанется эта добыча.

— Риск существует, — согласился Дронго, — но я думаю, чтолучше искать человека, которого обложили со всех сторон, чем самостоятельнопытаться найти бывшего разведчика в Европе. Вы со мной не согласны?

— А вы не боитесь? — ответил вопросом на вопрос ДавидСамуилович, в упор глядя на Дронго. — Ведь егеря могут по ошибке начатьстрелять и в охотника. Говорят, иногда такое случалось на охоте.

— Не боюсь. Дело в том, что Романенко располагает целойгруппой охотников, которые будут работать со мной. Они двинутся широкимкольцом, и смерть одного охотника ничего не изменит.

Официант открыл вторую бутылку, разлил вино по бокалам и тутже исчез.

Бергман посмотрел ему вслед, тяжело поднялся и подошел ксвоему портфелю, лежавшему на стуле. Щелкнул замком, достал магнитофон, которыйзаписывал беседу, и выключил его, положив обратно в портфель. Дронго молчанаблюдал за ним.

— Покойный Яков Аронович был о вас хорошего мнения, —почему-то сказал Бергман, — вы ведь знали Гольдмана?

— Якова Ароновича? Конечно, знаю. Это известный бакинскийадвокат. Знаю с самого детства. Они большие друзья с моим отцом.

— В свое время Гольдман вел знаменитое дело Малышева, —напомнил Бергман, — я ему тогда помогал. Малышев был руководителем ОБХССОдесской области. Гольдману удалось сделать невозможное в советские времена. Онне только добился освобождения Малышева, но и сумел доказать вину руководителейобласти, прокуратуры и КГБ. Он встречался со всеми свидетелями только на улице,чтобы избежать подслушивания. Вы понимаете, почему я вспомнил эту историю?

— Понимаю.

— Я должен буду отдать эту пленку людям, которые знают онашей встрече, — вздохнул Бергман, — должен сказать, что Яков Ароновичотзывался о вас очень тепло. Он рассказывал мне, что всегда с особым чувствомсимпатии относился и к вам, и к вашему отцу.

— У нас были взаимные симпатии, — Дронго все еще не понимал,куда гнет Бергман.

— Будьте осторожны, — вдруг тихо произнес адвокат, — этилюди не станут шутить. Я не смогу вам помочь. Вы меня понимаете?

Дронго кивнул. Он получил подтверждение своим опасениям.Заделом Ахметова стояли гораздо более серьезные люди, чем думал Романенко.

— Почему вы так рискуете? — спросил Бергман.

— Слишком мало времени. К тому же другая сторона все равноузнает о нашем желании найти Труфилова. Любой шаг группы Романенко становитсяизвестен им, а через них и вам. Разве я не прав?

Адвокат уклонился от ответа. Он молча смотрел на бокал свином, словно размышляя, как именно сформулировать мысль.

— Мне говорили, что вы умный человек, — задумчиво произнесБергман, — теперь я понял, что вы еще и смелый человек. Выпьем за вашу удачу.Для меня проигрыш будет означать всего лишь неудачу на процессе, который я вел.Для вас проигрыш будет равносилен смерти. Я искренне желаю вам остаться вживых, Дронго. Надеюсь, что мы с вами встретимся и после двенадцатого мая. Есливы останетесь в живых, я приглашу вас в этот ресторан четырнадцатого числа.