– Мне показалось, что есть что-то странное в хозяйке.

– В миссис Перенье?

– Да. Вам ничего... такого... о ней не известно?

Грант, подумав, ответил:

– Я мог бы навести справки о ее прошлом, хотя, повторяю, этосопряжено с риском.

– Не надо, сэр. Не будем рисковать. Она там единственная,кто внушает хоть какие-то подозрения. Еще есть молодая мать с ребенком,суетливая старая дева, безмозглая жена мужа-ипохондрика[27] и пожилая ирландкадовольно устрашающей наружности. Все дамы, на мой взгляд, – народ вполнебезобидный.

– Вы всех перечислили?

– Нет. Имеется еще миссис Бленкенсоп, прибывшая три дняназад.

– Ну, и как?

Томми сказал:

– Миссис Бленкенсоп – это моя жена.

– Что-что?

От удивления Грант забыл понизить голос. Сердито обернувшиськ Томми, он с упреком произнес:

– Но ведь вам было сказано, Бересфорд: ни слова вашей жене!

– Совершенно верно, сэр. Я и не обмолвился ни словом. Вытолько выслушайте меня...

И Томми красочно живописал, как было дело, при этом нерешаясь поднять на шефа глаза, чтобы не показать ему своей тайной гордости.

Он кончил рассказывать. Наступило молчание. И вдруг Томмиуслышал какой-то странный звук. Шеф смеялся. Он смеялся довольно долго.

– Я снимаю шляпу перед этой женщиной, – давясь от смеха,проговорил Грант. – Такие встречаются одна на тысячу.

– Не спорю, – сказал Томми.

– То-то Истгемптон повеселится, когда услышит эту историю!Он предупреждал, что вашу жену надо подключить к работе, что иначе она задастмне жару. А я не послушал. Но это, кстати, лишний раз показывает, какая во всемнужна строжайшая осторожность. Я считал, что принял все меры, чтобы нас никтоне подслушал. Заранее удостоверился, что вы с женой одни в квартире.Собственными ушами слышал, как голос в телефоне просит вашу жену срочно прийтии помочь, и вот, пожалуйста, клюнул на такой простой прием, как звукзахлопнутой двери! Да, ничего не скажешь, ловко она меня провела, вашаблаговерная.

Он опять немного помолчал и сказал в заключение:

– Передайте ей, что я снимаю перед ней шляпу, ладно?

– Я так понимаю, что теперь она участник нашей операции? –уточнил Томми.

Грант беспомощно пожал плечами.

– Куда ж теперь деваться? Передайте ей, что департаментпочтет за честь, если она соизволит принять участие в данной операции.

– Передам, – ухмыльнулся Томми.

Грант, оставив шутливый тон, озабоченно спросил:

– Вы ведь не сумеете ее уговорить, чтобы она вернулась домойи сидела там смирно?

Томми отрицательно потряс головой.

– Вы не знаете Таппенс, сэр.

– Кажется, начинаю узнавать. Я спросил это, потому что... выже понимаете, дело это опасное. Если они вас – или ее – разоблачат...

Томми серьезно ответил:

– Я понимаю, сэр.

– Но, по-видимому, даже вы бессильны уломать жену, чтобы онане лезла на рожон?

Томми, прикинув, ответил:

– Я бы, пожалуй, не стал и пытаться. Видите ли, у нас сТаппенс не такие отношения, мы на все идем – вместе.

«Совместное предприятие», – вспомнились ему при этом слова,сказанные давным-давно, в конце прошлой войны... Такой и была их с Таппенсобщая жизнь, была и останется Совместным Предприятием...

Перед ужином, войдя в «салон» пансиона «Сан-Суси», Таппенсзастала там одну миссис О'Рурк – та сидела у окна, возвышаясь как огромнаястатуя Будды[28].

Миссис О'Рурк приветствовала Таппенс радостно и любезно:

– Вы посмотрите, кто пришел! Наша милая миссис Бленкенсоп.Вы вроде меня, любите спуститься заблаговременно и посидеть спокойноминутку-другую, прежде чем идти в столовую. В хорошую погоду, когда открытоокно, так что не слышишь запахов с кухни, тут очень даже приятно. Ужасная вещьэти запахи в пансионах, особенно если на плите лук или капуста. Садитесь вотздесь, миссис Бленкенсоп, и расскажите, что вы делали весь этот погожий денек икак вам понравился Лигемптон.

Миссис О'Рурк оказывала на Таппенс слегка гипнотическоедействие. Она напоминала ей страшную великаншу из сказок времен почти забытогодетства. Крупная, басовитая, с бородой и усами, беззастенчиво черневшими вокругрта, со смешинками в глубоко посаженных глазах, она казалась каким-топорождением детской фантазии.

На ее вопрос Таппенс ответила, что Лигемптон ей нравится и,наверно, она получит от пребывания здесь большое удовольствие. То есть,конечно, печально оговорилась Таппенс, насколько это вообще для нее возможно,когда на сердце давит и давит постоянное беспокойство.

– Не надо бы вам так уж все время изводиться, – благодушнопосоветовала ей миссис О'Рурк. – Возвратятся к вам ваши сыны, целые иневредимые, даже не сомневайтесь. Один у вас в авиации, вы как будто говорили?

– Да, Реймонд.

– И где же он сейчас, во Франции или в Англии?

– В настоящее время он в Египте, но из того, что он написалв последнем письме, – не то чтобы прямо написал, но у нас свой условный язык,вы меня понимаете? – некоторые фразы имеют определенное значение, по-моему, вэтом нет ничего предосудительного, вы согласны?

– Ну конечно, согласна. У матери свои права, – немедленнозаверила ее миссис О'Рурк.

– Да, да. Мне только и надо знать, где он в данную минутунаходится. Без этого я не могу.

Миссис О'Рурк понимающе наклонила свою голову восточногоистукана.