Будуар напоминал комнату девочки-подростка,никак не желавшей расстаться с детством. Повсюду – на диване, креслах икомодиках сидели плюшевые игрушки: мягкие собачки, кошечки, слоники… Да иобстановка сильно смахивала на домик Барби. Розовые занавески с рюшечками,ковер цвета молочного поросенка, мебель, обитая ярко-красным бархатом, и кучапозолоченных статуэток, изображающих псевдогреческих богов и богинь. В общем,мрак. Да еще повсюду торчали плошки с ароматическими свечами, и запах в будуарестоял соответственный, меня чуть не стошнило от сладко-приторного аромата. НоОлег Яковлевич принюхался, грустно сказал:

– Детка так любила эту комнату, самаобставляла, украшала…

Из будуара дверь вела в супружескую спальню.Она была обставлена более скромно. Из мебели лишь огромная кровать с резнойдубовой спинкой и две тумбочки. Но покрывало опять цвета закатного солнца и всеусеяно бантиками. Подушки вдеты в чехлы. Очевидно, справа было место ОлегаЯковлевича, потому что там на тумбочке стоял пузырек с валокордином, лежалиочки и стопочка детективов Незнанского. Слева же, на такой же тумбочке валялсяновый «Космополитен» и пульт от телевизора. Большой «Филипс» был повернутвлево, около него видик, внизу батарея видеокассет. В основном комедии,мелодрамы и порнуха. Ни шкафа, ни комода, ни трюмо…

– Где ее носильные вещи?

– В гардеробной.

Мы вновь вышли в коридор, и Олег Яковлевичтолкнул небольшую дверку. Сказать, что я обомлела, это значит не сказатьничего.

Почти десятиметровое пространство было простозабито вещами. От стены к стене тянулись ряды полок, вешалок. Платья, костюмы,юбки, брюки, пальто, полушубки, дубленки, шубы…

Сбоку на специальных подставках устроиласьобувь, просто целый магазин! Здесь же был комодик, под завязку заполненныйбельем и колготками. И лифчики, и трусики неожиданно оказались простыми и дажеэлегантными. Никакого синтетического кружева, ленточек, завязочек, не было исексуальных боди, поясов с резинками, чулок с подвязками. Отличное бельедорогой немецкой фирмы «Триумф». Такое носят добропорядочные бюргерши, материсемейства – чистый хлопок, абсолютно закрытое, без прибамбасов. Странный выбор длядевочки, выскочившей замуж за человека в два раза себя старше и сбежавшей слюбовником…

– Где она хранит драгоценности?

Мы вернулись в кабинет, и хозяин открылнебольшой сейф, скрытый за чудовищной картиной с мордастым оленем.

– Вот, – вздохнул Писемский, вынимаяна свет «золотой запас».

Я осторожно перебирала вещицы. В основном этобыли дорогие кольца с брилиантами и изумрудами. «Новодел» – так презрительноназывают ювелиры подобную продукцию. Ничего оригинального или просто привлекающеговзгляд. Дорого, но неинтересно, скорей вложение денег.

– Она ничего не взяла с собой?

– Нет, – покачал головойПисемский, – даже обручальное кольцо оставила.

– Да? – удивилась я.

– Вот оно – показал Олег Яковлевич надовольно широкий золотой ободок с россыпью мелких алмазиков.

– И вас не удивило, что жена, собираясь втеатр, не надела украшений?

– Да нет, – пробормотал обманутыймуж, – на ней было вечернее платье от Юдашкина, глухой воротник и почтиголая спина. К такому наряду ни цепочки, ни кулоны, ни ожерелья не подходят.Спереди грудь украшает обильная вышивка из стразов.

Да, это логично.

– А серьги, кольца, браслеты?

– Ну браслеты она не любила, говорила,будто они похожи на наручники. Серег просто не заметил, у Ксюши волосызакрывают уши, а кольца… Она еще вчера жаловалась на боль в суставах, всевздыхала: «Старею, артрит начинается».

Вот и не надела ничего на пальцы, наоборот,все сняла, говорила, мешают очень и руки сильней болят.

Я вздохнула, похоже, взбалмошная дама и впрямьушла голая и нищая.

– Ладно, давайте телефоны ее родителей иближайших подруг.

– У меня их нет, – сказал Писемский.

– Как это? – обалдела я.

– Ксюша не москвичка, – принялсябестолково объяснять мужик, – родители у нее умерли, вроде есть тетка вПодмосковье, сейчас посмотрю.

Он порылся в бумажках и радостно сообщил:

– Точно, тетя, Раиса КонстантиновнаФедина, проживает в Селихове, улица Космонавтов, девять, телефона нет.

– Тогда давайте номера подруг.

– Да она ни с кем не дружила…

Молоденькая девчонка не имела подружек?Студентка, живущая в общежитии, не бегала на дискотеки и вечеринки? Днямисидела на лекциях, а вечера проводила в библиотеке, чтобы в один прекрасныйдень упасть под колеса шикарного «Мерседеса», а потом завести любовника иубежать от богатого мужа? Чем больше я думала об этой истории, тем невероятнейона мне казалась.

На следующее утро, выгнав домашних, кого научебу, кого на работу, я поехала в экономическую академию.

Все-таки нельзя разрешать любому учебномузаведению гордо именовать себя университетом или академией. Большинство из нихи на звание института не тянет, кафедрами заведуют кандидаты наук, иностранногоязыка нет и в помине, а профилирующие предметы читают древние старушки,поминутно теряющие нить рассказа.

Экономическая академия, где обучалась Ксюша,была как раз из таких. Грязные, обшарпанные стены, тесные аудитории споломанной мебелью и безвозрастные преподаватели в кургузых пиджаках.Интересно, как угораздило Ксюшу подать сюда заявление! Хотя, если подумать,небось в аттестате теснились тройки, навряд ли в этом Селихове в школе давалиотличные знания. Ну не в МГУ же поступать, там проходной балл о-го-го! Невсякий медалист преодолеет порог вступительных экзаменов. А в эту богом забытую«академию» скорей всего принимали всех.

Я толкнула заляпанную дверь с надписью«Канцелярия» и оказалась в довольно просторной комнате, заставленной желтымишкафами. У окна, за письменным столом, мирно пила чай закутанная в платоктетка. Сегодня было холодно, противный северный ветер так и обжигал лицо, лучшевсего сидеть в тепле и вкушать ароматный напиток. Причем, судя поотвратительному запаху, это был персиковый «Пиквик». И как только людям не жальсвои желудки?

– Вы ко мне? – довольно приветливоспросила служащая, отставляя дымящуюся чашку.

Я кивнула.

– Здесь учится моя племянница, КсенияФедина. Приехала навестить, пошла в общежитие, а девочки сказали, вроде она назанятиях. Подскажите, в какую группу податься?