Вик и сам помнил о дверце шкафа, открывающейся в темноту,как идиотский черный рот; о месте, где иногда мерещатся всякие ужасы, а висящиевещи кажутся повешенными людьми. Он помнил о тенях, которые уличные фонариотбрасывают на стены в бесконечные четыре часа перед рассветом, когда по домубродит – или кажется, что бродит, – нечто странное.

И тогда он придумал заклинания или, для четырехлетних, Словаот Монстров. Вик огласил их как-то за завтраком, к радости Донны, к которой,правда, примешивалась досада от того, что ее собственные педагогические усилияне возымели должного эффекта. Вик теперь каждый вечер повторял их над постельюТэда, как молитву, и Тэд зачарованно слушал, лежа под простыней в полумраке.

«Думаешь, ему это не повредит?» – спросила Донна тогда, всередине мая, когда между ними уже началась размолвка.

«Мы, мастера рекламы, не думаем о перспективе, – ответилВик. – Главное – успех сейчас, побыстрее. И я доволен результатом».

– Да, никто не знает Слов. Вот в чем дело, – говорил теперьТэд, размазывая слезы по щекам.

– Послушай, – сказал Вик. – Они же написаны. Я напечатаю ихна бумаге и повешу на стену. И мама каждый вечер будет тебе их читать. Вот ивсе.

– Правда?

– Конечно, правда.

– А ты не забудешь?

– Ни за что на свете. Сегодня же.

Тэд обнял отца, и Вик крепко сжал его плечи.

Этим вечером, когда Тэд уснул, Вик тихо вошел в его комнатуи булавкой прикрепил к стене листок бумаги. На нем большими буквами былонаписано:

«Слова от Монстров. Для Тэда.

Монстры, уходите отсюда!

Вам нечего здесь делать.

Уходите, монстры, из-под кровати Тэда!

Вы не сможете там спрятаться.

Уходите, монстры, из шкафа Тэда!

Он слишком мал для вас.

Уходите, монстры, от окна Тэда!

Вам не на чем там висеть.

Уходите, вампиры, и оборотни, и злючки-кусачки!

Вам нечего делать здесь.

Никто из вас не должен трогать Тэда!

Вам нечего здесь делать».

Вик долго смотрел на свое произведение и после дваждынапомнил Донне, чтобы она читала слова каждый вечер. Пусть осознает, как ониважны для Тэда.

Выходя, он заметил, что дверца шкафа снова открылась. Онплотно закрыл ее и вышел.

Тем же вечером, чуть позже, дверца открылась опять. Оттудаблеснули желтые, безумные глаза. Но Тэд не просыпался.

На другой день, в четверг в восемь утра, фургон Стива Кемпавыехал на дорогу №11. Стив доехал до дороги №302 и повернул на Юго-Восток, внаправлении Портленд. Там он заехал на почту.

В бардачке у него лежала целая пачка писем – на этот раз ненаписанных квадратными буквами, а отпечатанных на машинке. Машинка теперьлежала в фургоне вместе с прочим его имуществом. У него заняло не большеполутора часов собрать все свои вещи, включая Берни Карбо, который мирно спал всвоей коробке. Они с Берни всегда путешествовали налегке.

Письма были отпечатаны профессионально. Шестнадцать леттворческой работы превратили его в классного машиниста – и то хорошо. Онопустил письма туда же, куда вечером бросил анонимное послание Вику Трентону.Если бы он уже собирался покинуть штат, не заплатив арендную плату, он был бы осторожнее,но пока он всего лишь переехал в Портленд и решил действовать легально. Он могне скупиться; в бардачке лежали аккуратно перевязанные шестьсот долларов.

В придачу к плате за аренду он вернул долги некоторымзаказчикам. Каждый чек он сопровождал вежливым уведомлением, что, и ксожалению, его мать серьезно заболела (эта мамина легенда безотказно действуетна любого американца). Поэтому они могут забрать свою мебель у него в магазине– ключ на полочке перед дверью, справа, и не будут ли они добры после положитьключ на то же место. Благодарю вас, бла-бла-бла, тра-ля-ля.

Стив запихнул в щель ящика последнее письмо. Он испытывалудовлетворение. Приближаясь к Портленду, он насвистывал «Мою сладкую» вместе с«Грейтфул Дэд». В Портленде он еще надеялся успеть сыграть в теннис. Что ниговори, день выдался неплохой. Если мистер Бизнесмен еще не получил егомаленькое послание, ничего. Скоро получит. Стив довольно ухмыльнулся.

В полвосьмого, когда Стив Кемп думал о теннисе, а ВикТрентон – о звонке Джо Кэмберу насчет жениного «пинто», Черити Кэмбер готовиласыну завтрак. Джо уже полчаса как уехал в Льюистон подыскивать ветровое стеклодля «камаро» 72-й модели на какой-нибудь свалке. Это соответствовало плану,который Черити вырабатывала долго и тщательно.

Она поставила перед Бреттом тарелку с яичницей и беконом исела напротив. Бретт с легким удивлением взглянул на нее поверх книги, которуючитал.

Обычно утром мать находилась в некотором оцепенении и на всевопросы отвечала сердито и невпопад.

– Бретт, можно мне с тобой поговорить? Удивление перешло внастоящее изумление. Он не узнавал свою всегда молчаливую мать. Она явнонервничала. Он закрыл книгу и сказал:

– Конечно, ма.

– Хочешь, – она откашлялась и начала снова. – Хочешьсъездить со мной в Коннектикут к тете Холли и дяде Джиму? И к твоим кузенам?

Бретт широко улыбнулся. Он всего два раза в жизни покидалМэн, оба раза вместе с отцом, когда они ездили в Нью-Хэмпшир искать какие-тодетали.

– Конечно! – воскликнул он. – А когда?

– Думаю, в понедельник. На выходные и четвертое июля. Нацелую неделю. Как тебе это?

– Здорово! Тьфу, у папы ведь много работы. Он может…

– Твой папа ничего не говорил.

– А я знаю, что он обещал Ричи Симмсу поставить новый моторна его трактор. И еще мистер Миллер из школы хотел завести свой «Форд». И…

– Я все же думаю, мы сможем уехать, – прервала его Черити. –На автобусе из Портленда.

Бретт заколебался. Где-то на крыльце медленно протопалКуджо. Он смотрел на хозяйку и мальчика красными, воспалившимися глазами. Емубыло очень плохо.

– Тьфу ты! – Не знаю…

– Не говори «тьфу». Это плохое слово.

– Прости.

– Но ты хочешь поехать? Если папа согласится?