Положение сделалось затруднительным. Я слышал, как Джинглубоко вздохнула перед тем, как произнести слова, которые дали бы мне свободу,но навсегда запятнали бы ее репутацию. Однако такая возможность ей так и непредставилась.

Прежде чем я успел во всеуслышание сделать признание,благодаря которому ее имя было бы спасено, а я отправился бы в исправительнуюколонию, проницательный Х.Ф. Мортон, мгновенно оценив ситуацию, нашел выход изположения. Он опередил нас обоих:

— Вы ошибаетесь. Девушку никто не похищал. Дженкинсдаже не знал ее до этого.

Полицейский недоверчиво оскалился в улыбке:

— Тогда вы, может быть, скажете, где она находилась,пока тут происходила вся эта кутерьма и все сбились с ног, разыскивая ее?

Мортон ответил ему изысканной, подчеркнуто вежливой улыбкой:

— Разумеется, скажу. Она гостила в нашем доме. Почувствовав,что ее интересы могут быть ущемлены, а жизни угрожает опасность, я пригласил еепожить у нас инкогнито.

В комнате воцарилась напряженная тишина, нарушаемая лишьслабыми вздохами девушки, тиканьем часов и тяжелым дыханием полицейских.

«Тук-тук… тук-ту-тук…» — выстукивал адвокат.

— Офицер, отпустите наконец этого человека и снимите снего наручники. Я сказал, снимите… с него… наручники… У вас против него ничегонет… на территории Калифорнии.

Словно завороженный, офицер вставил ключ в замок наручников,полицейские, державшие меня, отступили, и я снова стал свободным человеком.

— Спокойной ночи, — отрезал адвокат, глядя своимисерыми стальными глазами прямо в лицо офицеру.

Испытывая неловкость, с выражением смущения на лицах,полицейские удалились.

Джин бросилась мне в объятия:

— Эд! Ты вернулся из-за меня! Ты рисковал своей жизнью,чтобы наказать зло и вернуть меня отцу! Эд, милый, ты настоящий мужчина! Тысамый, самый, самый!..

Я легонько похлопал ее по плечу:

Ты была настоящим другом, Джин. Я это сразу понял. Толькотеперь ты должна забыть об этом. Дочь известного миллионера не может иметьничего общего с мошенником.

Вперед вышел Артур Холтон и протянул мне руку:

— Должен признаться, я был загипнотизирован, одураченэтой… авантюристкой… этой шлюхой. Я не отдавал себе отчёта в том, чтопроисходит. Я перед вами в неоплатном долгу, Эд Дженкинс… За все, что высделали… Я позабочусь, чтобы во всех штатах с вас были сняты обвинения, чтобывы были восстановлены в правах и могли жить полноценной жизнью. — Онпосмотрел на Джин. — Вы погостите у нас?

Я покачал головой, понимая, что сейчас они испытываютчувство благодарности, быть может, даже с примесью сентиментальности. Но чтоони почувствуют завтра утром?

— Думаю, мне лучше уйти, — сказал я, направляясь кдвери.

— Эд! — закричала девушка, словно в приступесердечной боли. — Эд, не уходи!

Вот черт! Какой-то непонятный туман застлал мне глаза, я немог найти выхода. Неужели Эд Дженкинс, Неуловимый Мошенник, которого знает ибоится вся полиция, стал слезливой старухой?

Две мягкие руки обвили мою шею, и я почувствовал на щекебыстрый поцелуй. Теплые губы что-то шепнули мне на ухо.

Встряхнувшись, я освободился и, слегка пошатываясь, вышел втемноту ночи. Она — всего лишь девочка, дочь миллионера, нефтяного магната, а ясамый обыкновенный мошенник. Все это зашло уже слишком далеко и ничем хорошимкончиться не могло.

Прыгнув в кусты, я обогнул дом и, стараясь держатьсяподальше от уличных огней, быстро зашагал вдоль стены.

Через полуоткрытое окно из комнаты доносился монотонныйбарабанный перестук: «Тук-тук… тук-ту-тук… Тук-тук… тук-ту-ту-тук…»

Х.Ф. Мортон пребывал в раздумье.