Стоял он перед огромным, в две трети человеческого роста,серым котлом с закопченными стенками и что-то аккуратно сыпал из пузатойреторты в кипящую, бурлящую, исходящую паром воду. Котел нагревался, по всейвидимости, подземным огнем, поскольку никаких дров под ним не наблюдалось.Когда в развалинах появился Гартош, обитатель руин резко обернулся. Отбросил слица седые лохмы; вперил в Гартоша яростный взгляд. Изможденное бледное лицо,нечесаные волосы, горящие глаза фанатика.

– Баль-Мирг…– потрясенно прошептал Гартош. И крикнулвдруг – облегченно, радостно, в каком-то даже бешеном восторге, будто минуту назадобъявили, что война закончилась полной и безоговорочной победой наших и всесолдаты – марш по домам: – Баль-Мирг, дружище, ты! Вот это да!

Человек в серой хламиде смотрел на Гартоша бесстрастно, ибыло непонятно, узнал он салабона или нет.

– Баль-Мирг, черт волосатый, ты-то какими судьбами?

Он скинул каску, от полноты чувств зафутболил ее за грудубитого кирпича. При том совершенно не замечая, на чем именно стоит лохматый.

– Гартош, на тебе форма Вольной Республики,– наконецглухо отметил Баль-Мирг.

Гартош-Сварог в недоумении оглядел себя. И наконец до негостало доходить. Наконец он увидел лаву.

– Да, но… а ты… что ты…

Секунду назад у него, пожалуй, еще был шанс унести отсюданоги. Но секунда прошла.

– Ты не помешаешь мне,– сказал Баль-Мирг.– Ты непомешаешь нам. «Дружище», сказал ты?..

И зашептал что-то, двигая руками так, будто крутиттяжеленный ворот колодца. Порыв неощутимого ветра рванул его хламиду, растрепалволосы.

– Ты маг?– выкрикнул прозревший Гартош.– Ты –маг?!

Лохматый выбросил в сторону солдатика руку с растопыреннойпятерней. Из ниоткуда, из сгустившегося воздуха вырвалось, распластавшись вмощном прыжке, нечто. Зверь. Невозможный, огромный, полупрозрачный,ящероподобный: черный, будто вымазанный дегтем, с короткими крокодильими лапамии головой собаки, с полыхающими рубиновым светом глазами. Гартош инстинктивнозажмурился, но тут же пересилил себя, распахнул глаза, заорал нечленораздельно,истошно, страшно, выплескивая из себя всю обиду и злость на несправедливостьэтого мира, на такую короткую жизнь, и бросился… или вернее кинул себянавстречу черному ящеропсу. На ходу выдергивая гранаты из-за пояса, а из гранатчеки. Клыкастая слюнявая челюсть сомкнулась на шее Гартоша, хрустнули позвонки.Сварог даже не успел почувствовать боль и содрогнуться в своей клетке из чужойплоти, как его накрыл с головой вал бушующего, ослепительно белого пламени,пожирающего весь мир.

Пустая чернота была повсюду. Но на этот раз несуществующийСварог сориентировался быстрее и задал черноте вопрос: «Что значит – была? Агде она сейчас?»

Вопрос, конечно, абсурдный и чисто лингвистический, однакосработало: понятия «пустая», «чернота», «была» и «повсюду» существовали,следовательно, существовало нечто помимо «ничего». И «ничего» существовало –даже если ничего внутри него не существовало… Тьфу, бля…

Легкое покачивание, и знакомое жужжание: так работаетэлектромотор аэропила. Не менее знакомые тросы, что тянутся от хвоста докабины. Скользящие по ним кресла. В конкретно этой летающей машине кресла,правда, скользили вдоль одного борта всего по двум открытым тросам, остальноепространство салона аэропила было накрыто дощатым помостом. Помост былпрактически пуст, на нем находился лишь стол, придвинутый вплотную к правомуборту, и возле него четыре простых деревянных стула, судя по всему, намертвоприкрепленные к полу. Четыре человека склонили головы над картой, расстеленнойна столе. И одним из этих четверых был Сварог. А точнее – Сварог смотрелпосредством глаз очередного хозяина тела. Хозяин этот напряженно глядел вовальный обзорный иллюминатор, за которым кучерявились белые облака.

Ч-черт, а на этот-то раз что?!

– …следовательно,– произнес чей-то усталыйнадтреснутый голос,– как ни высокопарно это звучит, но от исхода боя,думаю, будет зависеть исход всей войны.

Взгляд Сварога, до того блуждавший по салону машины,опустился на карту, где крупная мужская рука обвела карандашом нанесенный намелкомасштабную карту город. Прямые белые полосы улиц с указанием километража,окружности площадей с указанием радиусов, заштрихованные зеленым островкипарков и скверов, круги и квадраты, обозначающие отдельные здания, множествонепонятных значков и символов. В карту в разных местах было воткнуто десятокбулавок с белыми и черными флажками. Сварог успел прочитать несколько названий:«Парк фонтанов», «Парк аэропилов Коль-Родога», «Университет святого Пар-Лода».

– Не бойтесь высокопарных слов, резерв-победитель,–раздался глубокий бас слева.– Все просто: удержим Некушд – погоним этунечисть до самого Эшта. Они возьмут город – моральный крах, а затем смерть всейРеспублике. Нас разрознят и добьют в считанные дни.

– Брать и защищать уже нечего, ваффен-победитель. Городанет, одни руины.

Ого! Оказывается, он присутствует при исторической битве заНекушд! Это ж через сколько дней он перенесся? Или лет?..

Взгляд Сварога остановился на лице очень худого человека счетырьмя вышитыми совами на рукаве и с черным кругом под единственным глазом.Левый глаз прикрывала повязка – матерчатая заплатка на черном шнуре. Ни дать нивзять опереточный адмирал Дрейк. Форма на нем была, несомненно, военная, однакоподобной Сварог в Короне еще не встречал: никаких тебе трико, плащей и поясов –строгие серые френчи, несильно разнящиеся лишь покроем да нашивками, скостяными простыми пуговицами, узкие брюки; ни погон, ни аксельбантов… Аформа-то, кстати, наверняка высшего офицерского состава, потому как в такойодежке на передовой не повоюешь.

«Совещание штабов,– понял Сварог.– Эвон кудаменя закинуло, из рядовых-то…»

Совещание сие проходило отнюдь не в теплой дружественнойобстановке. Даже Сварог несуществующей кожей буквально ощущал напряжение ватмосфере.

– Не распускайтесь, Ак-Мистар,– жестко сказалобладатель густого баса, который водил карандашом по карте.

Ага, вот Сварогу довелось рассмотреть и его: невысокий,широкоплечий, с багровым лицом человека, склонного к апоплексии. На рукаве унего алели четыре силуэта оскаленной волчьей морды.

– Я не умею распускаться,– Ак-Мистар холодно посмотрелна оппонента,– и вам это известно. Просто я по-прежнему не вижу нималейшего смысла продолжать оборону уничтоженной столицы Республики – в товремя, когда каждый солдат на счету на других, более важных участках…

– Вы понимаете не хуже меня,– в го лосе багроволицегосквозило нескрываемое презрение,– что дело не в руинах, а в томстратегическом положении, которое занимает город. И без поддержки вашихэскадрилий не обойтись. Это ключ к побережью, к морской границе… Но гораздоболее важен идеологический аспект, смею вас уверить. Победа в битве за Некушд,сердце Вольной Республики, вдохнет силу в одних и деморализует других.