– Там какой-то джип вмазался в припаркованные машины.Слышите, сигнализация орет? – хихикнул Федор, показав пальцем вокно. – Наверное, сел пьяный за руль.

– Нет, серьезно? – всполошился Алекс. – Надеюсь,моя птичка не пострадала?! Люба, жди меня, я сейчас.

Он вскочил на ноги, ринулся к двери и сразу же исчез из полязрения.

– Федька, он ушел от жены, – едва скрывая ликование,воскликнула Люба и кулаком толкнула своего друга в плечо.

Через секунду стало ясно, что сделала она это зря, потомучто Федор даже не собирался держать удар. Вместо этого он завалился набок и безвсякого шума свалился со стула. Люба вскочила на ноги, чтобы броситься ему напомощь, и...

И замерла на месте, уставившись на женщину, которая возниклапрямо перед ней, взявшись непонятно откуда. Медленным рассчитанным жестомженщина сняла затемненные очки. Но Любе не нужно было дожидаться, пока онапокажет лицо. Она и так знала, кто перед ней.

Она узнала ее сразу и застыла, словно на вдохе поймала пулюв грудь.

– Ну вот, Люба, пришло время нам познакомиться лично, –сказала жена Алекса и кротко улыбнулась.

На ней был легкий жакет и косынка, скрывающая волосы. И всеже Люба ни с кем бы ее не спутала. Она видела ее всего несколько раз издали, нозато тысячи раз прокручивала увиденное в голове.

– Уверена, что вы знаете, как меня зовут, – усмехнуласьнезваная гостья и спросила, скорее для проформы: – Можно?

Показала глазами на то место, которое только что освободилее муж, и села. Она выглядела спокойной, даже чересчур спокойной – словно сытаялиса.

– А вот я не знаю, как вас зовут, – неожиданно раздалсяголос снизу, и Федор полез с пола обратно на свое место.

– Надежда Лекторова, – любезно представилась та,улыбнувшись еще раз, с той же ласковой вежливостью. – А вы Федор, надополагать. Я все про вас знаю! – добавила она и продемонстрировала чудесныеямочки на щеках.

Люба была сражена наповал. Не тем, что Надежда застигла ееврасплох, нет. Она была сражена ее цветущим видом, ее чудесным цветом лица, повадкамидовольной жизнью женщины.

– Алекс говорил, что я хронически больна, правда? –Надежда стянула с головы косынку, поправила темные вьющиеся волосы и, раскрывсумочку, покопалась в ней. На свет появились узкая пачка сигарет изажигалка. – Можно я закурю? Не волнуйтесь, – добавила она, заметив,что Федор, нахмурив брови, выглядывает в окно. – У машины Алекса разбитафара. А он безумно любит свою «птичечку». Так что легко можно понять егобешенство.

За все это время Люба не произнесла ни слова. Ей было труднодышать, а не то что говорить. Кроме того, слов и не было. Ни одногорастреклятого слова, ничего.

– Не волнуйтесь, я не собираюсь устраивать скандал. –Жена Алекса сделала первую сладкую затяжку и сложила губы бутоном, чтобывыдохнуть дым.

Дым полетел прямо на Федора, и тот протестующе замахалруками. И тут же крикнул официантке, проходившей мимо:

– Нам еще кофе! Крепкого и сладкого.

– Надеюсь, вы не держите камень за пазухой? – спросилаНадежда Любу, но Федор принял это на свой счет и простодушно ответил:

– Нет, у меня за пазухой ничего нет, только живот.

Люба облизала губы и обрела наконец дар речи. Хотя ейказалось, что говорит вовсе не она, а кто-то, кто сидит у нее внутри иподсказывает слова.

– Алекс сказал, что вы поссорились, и он собирается подаватьна развод.

В конце концов, ситуация изменилась кардинально в тотмомент, когда Алекс вышел из дому с чемоданом. И она, Люба, теперь вполне имеетправо на любовь!

– А что еще он сказал?

– Что к вам приезжает сестра из Астрахани, чтобы... Чтобы выне оставались одна.

Надежда откинула голову назад и рассмеялась грудным смехом.У нее были на зависть ровные зубы, здоровые и крепкие. Она вся была здоровая икрепкая, и сердце Любы заныло. Неужели Алекс лгал?

– Мы действительно поссорились. И мы действительно будемразводиться, – сообщила Надежда, играя сигаретой.

– А зачем же вы тогда своего мужа сегодня выследили? –с обидой спросил Федор, стараясь сидеть ровно. – Решили Любе настроениеиспортить?!

– Нет, ну что вы, – с первой ноткой раздраженияответила Надежда. – Ваша Люба тут ни при чем.

– Как это – ни при чем?

– А зачем же тогда вы пришли? – Люба изо всех силстаралась быть храброй, но на самом деле чувствовала себя уязвимой и жалкой.

Происходящее казалось ей нереальным. Вокруг все оставалосьпо-прежнему: уставшие официантки ходили между столиками; народ, набившийся вкафе, гомонил, смеялся и курил, и вентиляция гудела, жадно всасывая дым. Едвапротрезвевший Федор таращил глаза, пытаясь выглядеть важным.

– Люба, вы такая же жертва, как и я, – сказала Надежда,положив сигарету на край пепельницы. Без долгих объяснений она полезла всумочку, достала оттуда толстенький конверт и эффектно бросила на стол. –Конечно, если у вас нет гордости, вы просто порадуетесь, что Алекс выбралименно вас в качестве, так сказать, нового порта приписки. Но вы у него неодна.

– Как это – не одна? – тут же взъерошился Федор. Налице его нарисовалось детское изумление. – Намекаете на то, что у него ещекто-то есть?!

Люба хотела сказать, что это просто глупая ложь. С трудомоторвав глаза от конверта, она даже спрятала руки за спину, чтобы несоблазниться и не схватить его.

– Здесь фотографии, – сообщила Надежда деловымтоном. – Его вторую любовницу зовут Тамара. Я ей уже позвонила. Онавот-вот должна приехать. Как только Алекс выскочил из дому с чемоданом, я сразупоняла, что он отправится либо к ней, либо к вам. Вы победили! Но Тамара тожедолжна узнать правду. Жаль, Алекса сейчас здесь нет, он бы оценил мизансцену.

В этот миг открылась входная дверь, и в кафе с озабоченнымвидом вошла молодая женщина. Она сразу же засекла Надежду, потом посмотрела наЛюбу и обожгла ее взглядом. В этом взгляде было так много всего! Но главнойсоставляющей, безусловно, была ревность, темная, как ее глаза.

– Тамара на шесть лет моложе вас. Но это не главное. –Надежда продолжала говорить, словно голос за кадром, который комментируетпроисходящее на экране. – Главное, что у них с Алексом есть годовалый сын.

– Этого не может быть! – снова вмешался Федор и счувством стукнул кулаком по столу. Все ложечки, лежавшие на блюдцах,содрогнулись от ужаса.

– Еще как может, – желчно ответила Надежда и раздавилав пепельнице окурок. – Именно из-за этого ребенка я с ним и развожусь.

Любино сердце провалилось в пустоту и, кажется, пересталобиться вовсе, его больше не было слышно. Уши словно заложили ватой – звукидоносились издалека. Бывают моменты, когда мир, в котором ты живешь,непоправимо меняется. Ты узнаешь нечто такое, о чем даже не догадывался, и этознание пронзает твое сердце. Оно разрушает твою систему координат,переворачивает лодку, и ты, хватая ртом воздух, выныриваешь на поверхность,обессилевший и потрясенный.