Сама по себе новая религия, нетерпимая к любому мнению,помимо всего, требовала искоренения любого язычества. Но учение Христа –одно, а сама церковь – другое. Даже если бы в ряды первосвященников ивысших иерархов церкви не влились маги и колдуны, все равно ей пришлось бысчитаться с могучим старым миром. А так, служа новому учению, магипотребовали, чтобы оставили в покое тех собратьев, что не приняли новое учение.Это книжники и чудаки, не принявшие жестокие реалии нового мира, пусть доживаютсвой век, они не угроза. А вот польза от них быть может…

Сейчас был как раз тот случай, когда стоило не простопоискать мелких чернокнижников, чем займется этот священник – для него этолишь проверка на крепость веры, – а патриарху пора обратиться к верховномумагу.

Башня архимандрита Василия была высока, едва ли не выше всехостальных. Раньше принадлежала верховному магу, но магия объявлена нечестивой ибогомерзкой, башню собирались вовсе снести при торжестве учения Христа, однакодальновидные отцы церкви спохватились вовремя… Кто-то догадывался, что делонечистое, но мало кто знал, что отцами церкви стали как раз те из магов, чтововремя поняли силу нового бога, перешли на его сторону и потому успелизахватить все ключевые места в новой огромной нарождающейся организации.

Новый бог отрицал начисто любые чудеса, что затрудняловнедрение в народ веры. Простому народу нужны доступные ему и зримые чудеса: онне мог понять, чем священник, рассказывающий со слезами умиления о мощи своегобога, сильнее простого деревенского колдуна, способного отогнать грозовую тучуот их села к соседскому, вылечить своих коров или наслать мор на приезжих?

Первые священники все же творили чудеса, тем самым укрепляямощь Христа. Они были объявлены чудотворцами, хотя только узкий круг отцов церквизнал, что это были маги в церковных ризах. Постепенно церковь укреплялась, вмагах надобность отпала, но все же полностью их не истребили, не вытеснили.Так, на всякий случай.

Патриархи уже магии не знали, но правая рука, архимандрит подальним приходам, обычно покровительствовал изолированным общинам старых магов.А эту башню, выстроенную знаменитым магом древности Зокреном, потомверховным магом всего Востока, он занимал сам. Для кого-то это казалось блажью,но лишь самые близкие знали, что он и был верховным магом всего Востока.

Легкий ласковый ветер шевелил волосы, чувствовалось дыханиеблизкого моря. Верхняя площадка под открытым небом достаточно просторна, а видотсюда открывался на весь Царьград. Справа виден Золотой залив с множествомкораблей, самых разных, а зачастую столь удивительных, что иной оглядывалсяпораженно: как на таком чудище плавают?

Он с жадностью вдохнул свежий чистый воздух. Чувствоваласьвлажная соленость моря, теплого и ласкового, даже словно бы донесся запахгорных цветов… хотя горы далеко, а весь Царьград внизу пропах рыбой,нечистотами, пряностями, душистыми маслами, и только здесь воздух чист, какулыбка юной девушки.

За каменным парапетом далеко внизу простирался самыйогромный и богатый город на белом свете, не зря прозванный Царьградом. Самыймогущественный город, в котором живут самые могучие правители, самые могучиемаги, самые талантливые полководцы и стратеги… Здесь все самое-самое.

Василий подставил лицо ветерку, грудь приподнялась, набираякак можно больше свежего воздуха с запахом моря. В синей дали покачиваютсякрохотные кораблики, толстые и узкие, под парусами косыми и прямыми, иныетолько с веслами в два-три ряда, странные и причудливые, прибывшие из неведомыхземель… Все больше приходит с загадочного Севера. Совсем недавно там былитолько непроходимые болота, но за последние две-три тысячи лет – что онидля империи? – болота подсохли, на их месте наросли дремучие леса, и там,в чаще, не видя солнца, возникли странные и чересчур могучие люди, столь же дикие,как и леса.

В груди потяжелело, даже яркий солнечный свет слегкапомерк. Те дикие люди слишком быстро создают в своих непроходимых лесахкоролевства. Крохотные, бедные, которых слепит блеск и богатство империи.И они шлют дружины и войска на завоевание империи. Да, гибнут без счета,но с каждым походом их мощь растет. А империя уже ничего к своей мощиприбавить не может…

Высоко в небе он заметил красноватую точку. В размерахбыстро увеличивалась, не сдвигаясь с места. Василий понял, что двигается прямона него. Когда точка разрослась до цветного пятна, он различил быстро летящий вего сторону ковер, а на ковре человека в цветном халате.

Ковер снизился над башней, на миг завис над полом, мягкоопустился. Василий вскрикнул гневно:

– Терн, ты что делаешь?.. Тебя могли заметить!

Человек, которого он назвал Терном, живо вскочил с ковра,глаза смеялись.

– Царьградцы? Разве они варвары? Только варвары ещесохранили дар любоваться сказочными закатами, нежными восходами. Варвары знаютсотни звезд, а взор царьградца устремлен только вперед, дабы не упуститьвыгоды… Приветствую тебя, властитель. Я к твоим услугам.

Василий раздраженно отмахнулся, потому что прямо из парапетанеслышно выступил как тень немолодой человек в серой одежде, безликий инеприметный. Лицо было коричневое, словно всю жизнь провел под жарким солнцем.Василий всмотрелся, но так и не сумел увидеть ни глаз, ни рта, хотя вроде бычеловек как человек, никакого беспокойства, только всякий раз не мог вспомнитьоблика этого человека, его имени, даже его слов.

– Приветствую тебя, – сказал он коротко, избегаяназывать Василия по имени.

– И тебя, – кивнул Василий раздраженно, –приветствую… достойный…

А про себя добавил, чего достоин этот дурак, блюдущийсвою кажущуюся независимость! Даже по имени не зовет, ибо имя архимандритаозначает царственность. Ну как такое перенести! Дурак совсем не видит, что ихне уничтожают лишь потому, что еще пользуются. Но с каждым годом все меньше…

Последние два мага поднялись снизу по ступенькам. Но хотяотдувались, словно бежали снизу без остановок и отдыха, Василий догадывался,что стража внизу вряд ли видела, чтобы кто-то входил в башню. А эти двоекоснулись разве что третьей ступени, считая сверху. У магов, которыхсозвал, все еще побольше мощи, чем нужно, чтобы заставить плакать кровавымислезами икону Богородицы или сделать нетленными мощи умершего митрополита.

– Приветствую неразлучных Опинкла и Опанкла, – сказалон с натужной веселостью. – Вы все еще верите предсказанию, что умрете,если разлучитесь?

– Мы еще живы, – ответил уклончиво один из магов,Василий не был уверен, Опанкл или Опинкл, чересчур похожи. – Ты хотел насвидеть?

– Располагайтесь. – Он сделал широкий жеструкой. – Где хотите, для вас не сложно создать себе условия по вкусу…

Оба мага, даже не переглянувшись, скромненько сели на узкойлавке для троих. Они еще застали те времена, когда маги являлись в блескемолний и грохоте ломаемых скал, великие и ужасные, окруженные ореолом, ноуцелели как раз потому, что сумели приспособиться к переменам.