Ну действительно, что могло быть такого особенного в числедевятнадцать? Это ж надо, Загадочное число. После некоторого раздумья Сюзаннауказала, что это простое число, как и те числа, что открыли ворота между ними иБлейном Моно. Эдди также добавил, что это единственное число, которое стоитмежду восемнадцатью и двадцатью всякий раз, когда он считал до двадцати. Джейкрассмеялся и предложил ему не нести чушь. Эдди, который сидел у самого костра исвежевал кролика (потом этому кролику предстояло присоединиться к ужеосвежеванным кошке и собаке, лежавшим в его заплечном мешке) попросил Джейка ненасмехаться над его единственным талантом.

2

Возможно, они шли по Тропе Луча уже пять или шесть недель,когда наткнулись на две двойные колеи, по которым никто не ездил бог знаетсколько лет, но в том, что когда-то это была дорога, сомнений не возникало. Онане тянулась вдоль Тропы Луча, но Роланд все равно свернул на нее. Дорога,указал он, проходит достаточно близко от Тропы, и их это вполне устроит. Эддинадеялся, что дорога поможет им восстановить временную ориентацию, но напрасно.Правда, уходила она не только вперед, но и вверх, в вокруг расстилались все теже пустынные поля. Наконец, они вышли на гребень хребта, который протянулся ссевера на юг. По другую сторону гребня дорога ныряла в темный лес. Прямо-такидремучий лес из сказки, подумал Эдди, когда они углубились в него. Сюзаннаподстрелила оленя на второй день их пребывания в лесу (а может, на третий день…или четвертый), и мясо, после вегетарианских стрелецких голубцов, обладалобожественным вкусом, но в чащобе не прятались ни великаны-людоеды, ни тролли.Не встретились им и эльфы, «Киблера» или иные. Как, впрочем, и второй олень.

— Я все ищу леденцовый домик, — Эдди картинно огляделся. Ониуже несколько дней шли по дороге, вьющейся меж огромных деревьев. А может, ужецелую неделю. Наверняка он знал лишь одно: Тропа Луча где-то рядом. Они виделиее в небе… и чувствовали ее близость.

— Какой еще леденцовый домик? — спросил Роланд. — Это ещеодна история. Если да, хотелось бы ее услышать.

Конечно, ему хотелось. Он обожал истории, особенно те, чтоначинались словами: «Давным давно, когда все жили в лесу…» Но слушал он как-тостранно. Чуть отстраненно. Однажды Эдди упомянул об это Сюзанне, а та мгновеннонашла объяснение, что частенько случалось с ней. Сюзанна обладала удивительнойспособностью, обычно свойственной поэтам, выражать чувства словами, схватыватьих на лету.

— У тебя сложилось такое впечатление, потому что он неслушает, как ребенок перед сном, — спросила она Эдди. — Ты-то рассчитывал, чтослушать он будет именно так, сладенький.

— А как же он слушает?

— Как антрополог, — без запинки ответила она. — Какантрополог, пытающийся понять незнакомую ему цивилизацию по мифам и легендам.

Она попала в десятку. И если Эдди испытывал некий дискомфортсебя из-за того, что Роланд слушал не так, как ему хотелось, то причина томубыла одна: в глубине души Эдди полагал, если кто и должен слушать, как ученый,так это он, Сюзи и Джейк. Потому что они пришли из более продвинутого мира. Нетак ли?

Но, чей бы мир ни был более продвинутым, все четверообнаружили, что многие истории принадлежали обоим мирам, только называлисьпо-разному. Скажем история, которую Роланд знал под названием «Сказ Дианы»,практически ничем не отличалась от «Женщины и тигра», которую трое нью-йоркцевчитали в школе. Легенда о лорде Перте повторяла библейскую притчу о Давиде иГолиафе. Роланд слышал много историй о Человеке-Иисусе, который умер на кресте,искупая грехи мира, и рассказал Эдди, Сюзанне и Джейку, что у Иисуса и егоучения много последователей в Срединном мире. Общими для обоих миров были инекоторые песни. Скажем, «Беззаботная любовь». Или «Эй, Джуд».

Эдди никак не меньше часа рассказывал Роланду историю оГансе и Гретель, превратив, сам того не подозревая, злобную, поедающую детейведьму в Риа с Кооса. Подойдя к той части повествования, где ведьма решиланемножко откормить детей, он прервался, чтобы спросить Роланда: «Ты знаешь этуисторию? Есть у вас похожая?»

— Нет, — ответил Роланд, — такой истории я не знаю. Так что,пожалуйста, расскажи ее до конца.

Эдди и рассказал, закончив стандартным: «А потом они жилидолго и счастливо».

Стрелок кивнул.

— Никто, конечно, после такого не сможет жить счастливо, нодетям мы предоставляем возможность выяснить это самим, не так ли?

— Да, — согласился с ним Джейк.

Ыш трусил у ноги мальчика и, как всегда, в его глазах сзолотым ободком, когда он смотрел снизу вверх на Джейка, читалось восхищение.«Да», — повторил ушастик-путаник, в точности копируя интонацию мальчика.

Эдди обнял Джейка за плечи.

— Очень плохо, что ты здесь, а не в Нью-Йорке. Окажись ты вЯблоке, Джейки-бой, ты бы, наверное, уже заимел собственного психоаналитика.Обсуждал бы с ним проблемы, связанные с родителями. Добирался до сутинеразрешенных конфликтов. Может, принимал бы высококачественные лекарства.Что-нибудь вроде «риталина».[2]

— Знаешь, я бы предпочел остаться здесь, — ответил Джейк,поглядев на Ыша.

— Да уж, — улыбнулся Эдди. — Не могу тебя за это винить.

— Такие истории называются волшебными сказками, — вдругизрек Роланд.

— Точно, — кивнул Эдди.

— Только в этой сказке волшебниц не было.

— Нет, — согласился Эдди. — Скорее, это названиеопределенной категории историй. В нашем мире есть детективные истории, историив жанре «саспенс», научно-фантастические истории… ужастики… вестерны… сказки.Понимаешь?

— Да, — ответил Роланд. — Так люди в вашем мире всегда вкаждый конкретный момент хотят слушать только одну историю? Только одного типа?

— Полагаю, что да, — ответила ему Сюзанна.

— А кто-нибудь у вас ест мясо, тушеное с овощами?

— Полагаю, что такое случается, — ответил Эдди. — Но, когдадело доходит до развлечений, мы предпочитаем что-то одно и не смешиваем мясо скартофелем. Хотя получается скучновато, если смотреть под таким вот углом.

— И сколько вы говорите, есть этих волшебных сказок?

Без запинки, практически в унисон, Эдди, Сюзанна и Джейкпроизнесли одно и то же слово: «Девятнадцать!» А мгновением позже Ыш повторилего своим хриплым голосом: «Дев-цать!»

Они переглянулись и рассмеялись, потому что слово«девятнадцать» стало у них модным словечком. Но в смехе этом слышалась итревога, потому что вся история с девятнадцатью принимала довольно-такистранный оборот. Эдди вырезал это число на боку своей самой последней фигуркиживотного. Сюзанна и Джейк признались, что, собирая хворост для вечернегокостра, всякий раз приносили охапку из девятнадцати веток. Ни один не могсказать, почему. Выходило как-то само собой.