Ка пришла в Калью Брин Стерджис. Ка — как ветер.

— Всему свое время, мистер Хавьер, — ответил Каллагэн. —Всему свое время, сэй.

Тем временем, в Зале собраний зашептались. Словно ветернадежды и страха зашелестел над скамьями.

Стрелки.

Стрелки на западе, пришедшие из Срединного мира.

И, если это правда, да поможет им Бог. Последним детямАртура из Эльда, идущим к Калье Брин Стерджис по Тропе Луча. Ка — как ветер.

— Время становиться мужчинами, — сказал им Каллагэн. Подшрамом на лбу глаза горели, как лампы. Однако в голосе слышалось и сострадание.— Время подняться с колен, господа. Подняться с колен и ступить на путьистинный.

1

Время — лицо на воде. Поговорка из далекого прошлого, издалекого Меджиса. Эдди Дин никогда там не был.

И одновременно был, в определенном смысле. Однажды ночью,когда они встали лагерем на А-70, канзасской платной автостраде, в Канзасе,которого не было в его мире, Роланд своим рассказом перенес туда всех четверых,Эдди, Сюзанну, Джейка и Ыша. Той ночью он рассказал им историю Сюзан Дельгадо,его первой возлюбленной. Возможно, его единственной возлюбленной. Историю отом, как он ее потерял.

Поговорка, возможно, соответствовала действительности в тевремена, когда Роланд был чуть старше Джейка Чеймберза, но Эдди полагал, чтоона стала еще более верной сейчас, когда мир скручивался, как заводная пружинав древних часах. Роланд сказал им, что в Срединном мире больше нельзя доверятьдаже таким аксиомам, как направление стрелки компаса. Сегодняшний запад завтраможет стать юго-западом, безумие, да и только. И с временем происходилианалогичные странности. Некоторые дни, Эдди мог в этом поклясться,растягивались часов на сорок, а некоторые ночи (вроде той, когда Роланд перенесих в Меджис) казались еще длиннее. А потом приходил день, когда вечер наступалчуть ли не после полудня, темнота буквально рвалась из-за горизонта тебенавстречу. Конечно же, Эдди задавался вопросом, а не заблудилось ли время вэтих краях.

Они выехали из города Лад на Блейне, монорельсовом поезде. Иэтот Блейн Моно доставил им немало хлопот, потому что управляющий имкомпьютерный мозг окончательно и бесповоротно свихнулся. Эдди удалось убить егосвоей алогичностью («В этом ты мастер, сладенький. Это у тебя от природы», —сказала ему тогда Сюзанна), и из поезда они выгрузились в Топике, расположеннойсовсем не в том мире, из которого Роланд «извлек» Эдди, Сюзанну и Джейка.Наверное, им следовало радоваться, что они в нем не жили, ибо мир этот, гдепрофессиональная баскетбольная команда Канзас-Сити называлась «Монархи»,«кока-кола» — «Нозз-А-Ла», большой японский автомобильный концерн — «Такуро», ане «Хонда», поразила какая-то страшная болезнь, прозванная «супергриппом» ивыкосившая практически все население. «Так что засунь эти мысли в свою „такуроспирит“ и езжай дальше», — подумал Эдди.

Ранее он четко ощущал бег времени. Страх, конечно,практически ни на секунду не отпускал его, он полагал, они все боялись, заисключением, возможно, Роланда, но в том, что он держит руку на пульсе времени,сомнений не было. Ощущения, что время ускользает от него, не возникало, дажекогда они шагали по А-70 с патронами в ушах, глядя на застывшие автомобили ислушая ноющее дребезжание того, что Роланд называл червоточиной.

Но после встречи в стеклянном дворце с приятелем Джейка,Тик-Таком, и давним знакомцем Роланда (Флеггом… или Мартеном… или, возможно,Мейрлином) время изменилось.

Не сразу, конечно. Мы попали в этот чертов розовый шар…увидели, как Роланд по ошибке убил мать… и когда вернулись…

Да, именно в тот момент все и случилось. Они проснулись наопушке, милях в тридцати от Зеленого дворца. По-прежнему могли его видеть. Носразу поняли, что стоит он уже в другом мире. Кто-то… или какая-то сила…перенес их над или сквозь червоточину и оставил на Тропе Луча. Кто-то иличто-то, позаботился и о том, чтобы снабдить их ленчем: банками с газировкой«Нозз-А-Ла» и куда более знакомым печеньем от «Киблер».

Рядом, насаженной на сучок, они обнаружили записку от тоготипа, которого Роланд едва не убил во дворце: «Отступитесь от Башни. Это моепоследнее предупреждение». Нелепость, иначе и не скажешь. Разве мог Роландотступиться от Башни? С тем же успехом можно было попросить его убитьприрученного Джейком путаника, освежевать и зажарить к ужину. Ни один из нихуже не мог отступиться от Темной Башни Роланда. Помоги им Господь, но каждыйхотел пройти этот путь до конца.

«До темноты еще есть время, — сказал Эдди в тот день, когдаони нашли записку-предупреждение Флегга. — Ты хочешь использовать его, не такли?»

«Да, — ответил Роланд из Гилеада. — Давайте его используем».

Что они и сделали, следуя Тропе Луча, шагая по бескрайнимполям, разделенных полосами колючего кустарника. Нигде и ни в чем необнаруживая присутствия человека. День за днем, ночь за ночью низкие облаказатягивали небо. Но, поскольку шли они Тропой Луча, прямо над их головамиоблака иной раз расходились, обнажая кусочки синевы, жаль, что ненадолго.Однажды ночью они увидели полную луну, а на ней лицо, с неприятным прищуром ихитрой ухмылкой торговца-мешочника. По подсчетам Роланда получалось, что сейчаспозднее лето, но Эдди склонялся к тому, что на дворе глубокая осень: травапожухла и пожелтела, с редких деревьев облетела листва, кусты тоже стояли сголыми ветками. Дичь попадалась все реже, и впервые за долгие недели, с тойпоры, как они покинули лес Шардика, медведя-киборга, им приходилось ложитьсяспать на пустой желудок.

Но все это, думал Эдди, раздражало куда меньше, чем ощущениеутраты времени: оно более не делилось на часы, дни, недели, времена года. Лунамогла подсказывать Роланду, что лето заканчивается и грядет осень, ноокружающий мир выглядел, как в первую неделю ноября, дремал, готовясь впасть взимнюю спячку.

Время, к такому выводу пришел Эдди в тот период, по большейчасти создается внешними событиями. Когда случается много всякого и разного,время вроде бы бежит быстро. Если же не случается ничего, кроме привычнойрутины, оно замедляется. А когда вообще ничего не происходит, время просто исчезает.Собирает вещички и отправляется поразвлечься на Кони-Айленд. Странная, ноправда.

«Неужто ничего не происходит?» — задавался вопросом Эдди (апоскольку не было у него другого занятия, кроме как толкать перед собойкресло-каталку Сюзанны, пересекая одно пустынное поле за другим, времени дляпоиска ответа ему хватало). Единственной странностью, которая имела место бытьпосле возвращения из Магического кристалла, было, как назвал его Джек,Загадочное число, но, возможно, это ничего и не значило. Им пришлось решатьматематическую загадку в Колыбели Лада, чтобы получить доступ к Блейну, иСюзанна предположила, что Магическое число — отрыжка той самой загадки. Эддисомневался в ее правоте, но, черт побери, соглашался принять это предположение,как одну из версий.