- С легким паром, Станислав Владимирович, - шофер вышел иоткрыл ему заднюю дверцу, - тут вас разыскивали. Владимир Марленович лично сомной связался, спрашивал, где вы.

- Ты что ответил?

- Ну, как договаривались. Сказал, вы сами с ним свяжетесь.

- А он?

- Ждет звонка. И Рита звонила, говорит, вас какой-то майорЧижов разыскивает, вроде из ФСБ.

Рита была его секретаршей. Значит, на фирме уже все знают. ИГоша знает. Этот весельчак Чижов наверняка сообщил ей о покушении, а онарассказала Гоше. Однако он молодец, не задает лишних вопросов. Теперь ФСБ имеетполное право перерыть всю документацию, влезть в его дела с ногами.

"А может, они сами все это организовали, чтобы получитьтакую возможность?" - отрешенно подумал Стас и, развалившись на мягкомсиденье, сказал:

- Знаешь что, Гоша, пошли они все на фиг! Выключи телефон.Поехали к "Палас-отелю".

- Может, отцу с матерью позвоните?- спросил Гоша. -Волнуются все-таки. Я бы своим позвонил.

- Ну ты же сказал им, что со мной все нормально?

- Сказал.

- Вот и ладно. Выключай мобильник. Поехали.

Уже стемнело. Сыпал мелкий ледяной дождь. Стоянка былазалита светом нескольких прожекторов. Стас сунул руку в карман крутки и вместес пачкой сигарет нечаянно достал маленький бумажный прямоугольник, хотелскомкать и выбросить не глядя, но все-таки стало интересно, что за бумажка иоткуда взялась у него в кармане.

Это была фотография, черно-белая, паспортная. С нее гляделана Стаса красивая темноволосая девушка шестнадцати лет. Снимок не мог передатьпрозрачности кожи, глубокой темной синевы глаз. Девушка была не просто хороша.В ней таилась убийственная древняя прелесть Она умела смотреть так, как,вероятно, смотрела Ева на Адама, протягивая ему яблоко с древа познания добра изла. У нее был низкий мягкий голос и пластика священной египетской кошки. Тусклыйснимок двадцатилетней давности был заражен очарованием оригинала, какрадиацией. Несколько секунд Стас глядел, не отрываясь.

- Не дует? Окошко прикрыть?- спросил Гоша, обернувшись.

Прожектор у ворот стоянки залил салон ослепительным светом.

- Нет!- рявкнул Стас и прихлопнул маленький снимок ладонью.

- Ну, как скажете, - мирно прогудел Гоша, - а то вы послесауны, может просквозить.

Машина выехала на трассу. В салоне стало темно. Трясущимисяруками Стас порвал фотографию в клочья, сгреб в горсть и выкинул в приоткрытоеокно. Шофер услышал странный сдавленный стон, заметил, как уносит мокрый ветерчто-то белое, мелкое, и спросил, все ли в порядке.

- Не отвлекайся, - хриплым, чужим голосом ответил Стас, -дорога мокрая.

* * *

Владимир Марленович связался по телефону с шофером Гошей.Это был его человек, он ушел из органов в двадцать семь лет в чине капитана ивот уже два года обслуживал генеральского сына. Отставной генерал полностьюдоверял ему, но не мог получать от него исчерпывающую информацию о своем Стасе,поскольку тот обожал водить сам, имел три автомобиля и услугами шоферапользовался редко. Генерал надеялся, что после пережитого стресса сын нерискнет сесть за руль, вызовет шофера. И не ошибся.

Гоша заверил его, что со Стасом все нормально, и доложил,что их светлость изволит принимать оздоровительные процедуры в закрытомкомплексе "Аполлон".

- Но только я вам ничего не говорил, товарищ генерал. Стасзапретил мне сообщать кому-либо, где он.

- Даже мне?- с усмешкой уточнил Герасимов.

- Виноват, Владимир Марленович. Даже вам.

- Ну паршивец! Здесь мать с ума сходит, мог хотя бы ейпозвонить. Он рассказал тебе в чем дело?

- Нет. Он позвонил около двух. Сказал, что бы я к половинеседьмого подъехал к оздоровительному комплексу и ждал его на стоянке.

- И все?

- Все, товарищ генерал.

- Ты уже знаешь, что случилось сегодня ночью?

- Знаю.

- Ну и что думаешь?

- Думаю, заказал его кто-то, товарищ генерал.

- Болван, - раздраженно выкрикнул Владимир Марленович, - этоя и без тебя знаю. Кто? Почему? Вот главное. Кто и почему? Понимаешь ты илинет?

- Понимаю, товарищ генерал.

- Ладно, Гоша, передай ему, что мы с матерью волнуемся,пусть сразу звонит.

Дома Владимира Марленовича ждал следователь Чижов, крепкийкруглолицый весельчак. Он все время усмехался и потирал широкие сухие ладони.Генерала эта неуместная бодрость раздражала, он решил, что расследованиемпокушения должны заниматься более серьезные люди. Слава Богу, у него осталисьнадежные теплые связи в родном ведомстве. Он не счел нужным сообщать Чижову,что Стас отправился в оздоровительный комплекс.

Пока они беседовали, у жены начался острейший приступбронхиальной астмы. Пришлось вызвать "скорую". В больницу НатальяМарковна ехать отказалась. Врач купировал приступ, велел не нервничать иоставаться в постели.

- Деточка моя, мальчик, Стасик, да как же так? - повторялаНаташа, лежа под капельницей. По пухлым землистым щекам текли слезы.

- Прекрати! - не выдержал Владимир Марленович. - Деточкетвоей тридцать шесть лет! Ты сама во всем виновата! Избаловала сучонка, не знаюкак!

Наташа заплакала еще горше, начала задыхаться. СледовательЧижов имел наглость заглянуть в приоткрытую дверь и со своей гаденькой улыбкойпроизнести:

- Я, конечно, извиняюсь, не надо бы так, товарищ генерал, ейплохо, она все-таки мать.

- Я вас не задерживаю! - рявкнул Герасимов, громко захлопнулдверь у него перед носом, сел к Наташе на кровать и заставил себя погладить еепо волосам.

Волосы давно стали седыми, Наташа упрямо красила их смесьюхны и басмы. Получался отвратительный фальшиво-каштановый цвет. Сквозь жидкиезавитые прядки просвечивала кожа. Раньше он не замечал этого.

- Иди, Володенька, иди. Надо проводить человека, -пробормотала она, не открывая глаз и мучительно оскалившись.

"Господи, почему я вдруг стал все это видеть - короткиередкие ресницы, грубые морщины, рыжие расплывчатые пятна старческой пигментациии неестественно сверкающий на этом тоскливом фоне фарфор искусственных зубов?Почему именно сейчас? Почему так ясно, так беспощадно?" - подумал генерал,тяжело поднялся и отправился в прихожую провожать Чижова.