растерянности смотрят на Ирину и Анну.

АННА

(с сильным недоумением)

Мама, что же нам делать?

ИРИНА

(медленно, задумчиво)

Как так получилось, что Иоанн опередил нас?

(обращаясь к Анне)

Все равно нужно собраться и поехать в Собор Святой Софии.

(размышляя)

У нас есть сторонники, а у Иоанна есть противники, и если мы объединимся с ними, то одолеем его и заставим отказаться от власти, которую он захватывает.

(обращаясь к Анне)

Надо поторопиться, Анна!

Анна идет к Ирине, Никифор следует за нею.

Ирина, Анна и Никифор направляются к выходу из залы.

Входит Третий слуга, кланяется Ирине

ТРЕТИЙ СЛУГА

Госпожа, воины Иоанна одолели сопротивление стражи Большого императорского дворца, открыли Большие медные ворота, и теперь Иоанн торжественно вошел в Большой императорский дворец, разместился там и с балкона приветствует народ. Сенаторам он повелел собраться на заседание во дворце, и вызвал всех сановников для представления ему отчета о состоянии дел в Империи.

Все присутствующие абсолютно поражены этим сообщением и стоят молча. Ирина выглядит совершенно растерянной этим сообщением. Анна стоит неподвижно и выглядит совершенно раздавленной этим сообщением. Никифор подходит к Анне и обнимает ее.

Мария, Феодора и Евдокия в полной растерянности смотрят на Ирину и Анну.

Все присутствующие молчат.

Входит Врач, кланяется Ирине. Вместе с ним входит Андроник, сильно расстроенный, прикрывающий глаза рукой, чтобы не разрыдаться.

ВРАЧ

Госпожа, ты просила сообщить, когда император Алексей умрет. Он только что умер.

Все трое слуг и врач кланяются Ирине и уходят.

Ирина и Анна стоят совершенно неподвижно.

СЦЕНА ДЕСЯТАЯ

Ирина стоит по-прежнему неподвижно, но потом опирается на стоящий рядом стол. Она выглядит полностью растерянною и подавленною.

ИРИНА

(медленно, подавленно, с грустным удивлением)

Это что же получается, Иоанн переиграл меня? Получается, мой никчемный сын победил меня?

По Анне видно, что она настолько подавлена произошедшими событиями, что не в состоянии ничего сказать.

Андроник, слыша слова Ирины, отвлекается на них — но передумывает что-либо говорить, так как очень скорбит по умершему отцу.

Андроник уходит из залы.

НИКИФОР

Ирина, ты недооценивала Иоанна. Лучше бы ты не отталкивала его, а сдружила его и Анну — и они вместе помогали бы отцу. Но теперь этого не изменить.

Ирина смотрит на Никифора, не понятно, услышала ли она его, хочет ли она что-то возразить, или хочет согласиться с ним.

НИКИФОР

Ирина, смирись с этим, Иоанн победил. И он заслуживает эту победу.

Ирина молча с неприязнью смотрит на Никифора.

АННА

(как бы очнувшись от оцепенения)

Папа умер. Папа умер. А мы были не рядом с ним, а в соседней зале, да еще и спорили между собой. И лишь Андроник, далекий от политики и государственных дел, был рядом с ним. Мы все должны были быть там. Я пойду к нему, прощаться.

(обращаясь к Никифору)

Пойдем со мной, пожалуйста! Ты мне очень нужен.

Никифор с готовностью подхватывает Анну под руку, и они уходят в опочивальню императора.

СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ

Ирина садится на скамью за столом, молча смотрит в сторону зрительного зала, но поверх зрителей, не замечая их. Она выглядит не просто растерянною и подавленною, но опустошенною.

ИРИНА

(с тихим удивлением)

Это что же получается, мой никчемный, ни на что не способный сын переиграл меня — наследницу великих Дук, возводивших императоров на престол и смещавших их с престола?

(с более громким удивлением)

То есть все, что я за эти долгие годы наметила и построила, чтобы сделать свою самую способную дочь и ее мужа императорами — рухнуло из-за переигравшего меня моего старшего сына, которого я считала заурядным ничтожеством?

(с удивлением, смешанным с возмущением)

То есть все, что я сделала для того, чтобы моя любимая дочь стала императрицей, оказалось напрасно?

(с нарастающим возмущением)

Получается, мой пустой сын победил меня? Мой сын, которого я с детства полностью подчинила своей воле, а сегодня раздавила и лишила воли к борьбе за престол — уже стал императором? Он победил меня? Но как?

(громко)

Как такое могло произойти? Я же все рассчитала, все подготовила, все организовала! Почему все оказалось напрасным? Как такое могло случиться?

Ирина молчит, смотря прямо перед собою, потом вновь говорит.

ИРИНА

(недоуменно)

Но почему так получилось? Почему я так недооценила моего старшего сына? Как так получилось, что мой старший сын смог помешать мне и разрушить мои планы, которые я готовила и возводила многие годы?

(со сомнением)

Когда я ошиблась в нем? Неужели еще в его детстве? Но как?

(с удивлением)

Почему я не видела, как все признают его достоинства?

(утвердительно)

Потому что я считала, что это просто лесть ему как старшему сыну императора и возможному наследнику престола, и я была уверена, что все, кто его хвалят — просто льстецы?

(решительно)

Потому что я знала, что все ошибаются в нем!

(с озарением)

А получается, что ошибалась в нем я? что это я — я, его мать! — ошибалась в нем?

(с удивлением)

Почему я была так слепа? Я не верила в него — а он ведь, получается, оправдал все мои надежды, которые я возлагала на Анну. Я же мать, я же должна была всех своих детей оценивать по достоинству.

(с сомнением)

Неужели Исаак и Андроник правы в своих упреках мне как матери, разъединяющей семью?

(с возмущением)

Да кто они такие, чтобы упрекать меня?!

(с грустью)

И неужели Никифор прав, что Иоанн — достойный сын, и что он будет достойным императором? Как теперь с этим смириться?

(решительно)

Я не смогу смириться с поражением моих надежд! Я буду бороться с Иоанном.

(с сомнением)

Но как бороться? Он уже провозглашен правящим императором.

Ирина поднимается и начинает молча ходить по сцене. Затем останавливается посередине у края сцены.

ИРИНА

(с озарением)

Но ведь это мой сын стал императором!

(утвердительно)

Это ведь мой СЫН!

(торжестенно)

Это ведь МОЙ сын!

ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ

Император Иоанн Второй правил 25 лет и стал одним из самых лучших, самых выдающихся правителей Византии не только из династии Комниных, но и за всю историю этой великой Империи. Он отличался прекрасными человеческими качествами — был добр, милостив, скромен в своей повседневной жизни, не терпел сквернословия. Он был прекрасным любящим мужем и отцом. Где нужно было воевать — он воевал, и победил многих врагов Империи; где можно было договариваться — он договаривался и заключал союзы. Он заботился о всех подданных, богатых и бедных. Пытки и казни он разрешал использовать в редчайших случаях.

Родственников он