«недопустимое положение дел», жаловался канцлер Коль, что «совершенно безответственные граждане», которые предоставляли средства демократическим партиям, «теперь подвергаются уголовному преследованию». А Франц Йозеф Штраус, в связи с постыдными разоблачениями следственной комиссии, выступил против «ультраморального суперригоризма требований, чтобы у всех „жилетка была словно только что из химчистки“»: все знали о существовании непрямого партийного финансирования, и в течение многих лет это никого не беспокоило. «Только когда в течение второй половины 1970‑х годов общий принцип классовой борьбы с соответствующим преследованием капиталистов в этом государстве» постепенно начал праздновать счастливое царствование, когда «марш по учреждениям привел или бывших представителей внепарламентской оппозиции, или бывших протестующих, или принципиальных нивелировщиков к власти – и весь этот комплекс вышел на свет. До тех пор это была „тихая зона“ в течение многих, многих лет»[29].

Коль в качестве канцлера оказался на волосок от скандала, однако пережил это дело. Когда член бундестага от партии «Зеленых» Шили, который отличился как неумолимый следователь в деле «Флика», а также в скандале с партийными пожертвованиями, выдвинул против Коля обвинения в заведомо ложном заявлении в следственном комитете парламента земли Рейнланд-Пфальц, канцлеру удалось избежать обвинительного заключения только благодаря значительному политическому давлению и очень мягким следственным судьям. Однако на публике это дело укрепило впечатление, что лидеры политических партий действуют в основном из корыстных побуждений, что крупная промышленность, очевидно, может покупать угодные ей решения министерств, а политики не соблюдают законы, которые сами же и приняли. Это стало основной причиной распространения среди граждан термина «разочарование в политике».

ОТ ДЕБАТОВ ОБ ИНОСТРАНЦАХ К КАМПАНИИ ПО ПРЕДОСТАВЛЕНИЮ УБЕЖИЩА

Число иностранцев, проживающих в ФРГ, продолжало расти, несмотря на запрет их набора осенью 1973 года, и в 1980 году составило 4,4 миллиона человек, что на один миллион больше, чем в 1972 году. Однако число работающих по найму иностранцев сократилось на полмиллиона человек. Причиной этого была, прежде всего, растущая тенденция к оседлости бывших гастарбайтеров, которые теперь привозили с собой свои семьи и переходили от перспективы временного к постоянному пребыванию в стране. Однако в секторе труда эта тенденция к ассимиляции с коренным населением не нашла отражения. В 1984 году 70 процентов иностранцев по-прежнему были заняты в качестве неквалифицированных или полуквалифицированных рабочих; только 19 процентов занимали должность квалифицированного рабочего или мастера. 75 процентов иностранных мужчин и 60 процентов женщин зарабатывали меньше, чем в среднем все работники. И если в 1982 году общий уровень безработицы составлял 7,5 процента, то для иностранцев он достиг 11,9 процента. В 1985 году более четверти детей иностранцев покинули школу без аттестата; только шесть процентов посещали гимназию[30].

Отчасти причиной такого неудовлетворительного развития стала концепция политики в отношении иностранцев в виде «интеграции на ограниченный период времени», которая была разработана после прекращения набора в 1973 году и которой придерживались все правительства до конца 1980‑х годов. Постоянное проживание, то есть иммиграция, предусматривается только в исключительных случаях. Соответственно, дети, родившиеся в Германии или появившиеся на свет позднее, должны были быть интегрированы в немецкую школьную систему, но в то же время они не должны были терять связь с культурой родины своих родителей, чтобы сохранить возможность «возвращения». В результате многие иностранные дети оказались на обочине немецкой системы образования и превратились в «двуязычных неграмотных», которые не знали ни языка своих родителей, ни языка своих одноклассников. В связи с этими обстоятельствами их шансы на получение профессиональной квалификации резко снижались, так что и без того социально изолированные молодые люди все больше маргинализировались в обществе.

Такие последствия нежелательного процесса иммиграции вызывали страх и неприятие у многих немцев, особенно у тех, кто ощутимо страдал от безработицы и страха перед будущим во время экономического кризиса. В 1978 году 39 процентов населения Германии заявили, что «гастарбайтеры должны вернуться в свою страну». В 1980 году было уже 48 процентов, а в 1983 году – 80 процентов. Столь масштабное изменение мнения за столь короткое время было практически беспрецедентным в истории ФРГ, тем более что оно произошло практически вне поля зрения политиков и общественности[31]. Критика последствий иммиграции, однако, быстро оказалась обвинена в «ксенофобии», так что вина была переложена с политически ответственных лиц на население, и таким образом объективные проблемы, которые были результатом десятилетий политики в отношении иностранцев, теперь превратились в субъективные проступки, особенно со стороны тех, кто имел наибольшее отношение к иностранцам: социально слабых слоев населения Германии. Причины накапливающихся трудностей скорее следует искать в политике найма иностранцев, которая до начала 1970‑х годов была направлена на привлечение иностранных неквалифицированных работников, их гибкое и дешевое использование в нижнем сегменте рынка труда и отправку на родину, когда экономика замедлялась, без каких-либо последующих затрат для экономики и государства. Примерно с 1976–1977 годов этот расчет больше не работает. Вместо этого возникла совершенно иная ситуация с миграционной политикой, на которую и политики, и население отреагировали преимущественно беспомощно и оборонительно[32].

В своей правительственной декларации от октября 1982 года канцлер Коль назвал политику в отношении иностранцев одним из четырех приоритетов своего президентского срока, наряду с созданием новых рабочих мест, социальной политикой, внешней политикой и политикой безопасности. Одно только это видное место иллюстрирует изменение важности этого вопроса в обществе и в политике за предыдущие годы. «Каждая партия в Бонне, – писала пресса о результатах соответствующего демоскопического опроса, – рискует вступить в конфликт со многими сторонниками, если снимет проблему иностранцев и выберет курс, который, помимо предотвращения дальнейшего притока, направлен на необходимую интеграцию значительной части нынешних гастарбайтеров»[33]. Очевидно, что в этом вопросе можно было выиграть и проиграть. Для того чтобы перенять эти настроения, ХДС/ХСС, в частности, попытались отреагировать на критическое отношение к иностранцам среди населения и политически занять до сих пор довольно второстепенный вопрос. Но социал-демократы также столкнулись с растущим давлением со стороны части своей собственной партийной базы по вопросу об иностранцах.

Под заголовком «Германия – не страна иммиграции» федеральное правительство определило три приоритетные цели: «интеграция» проживающих здесь иностранцев, поощрение в них желания вернуться в свои страны и предотвращение дальнейшей иммиграции[34]. Однако не было ни эффективной концепции «интеграции», ни более точных целей. Неясно даже, что под этим подразумевается. Это было сделано для облегчения натурализации? Следует ли отправлять иностранных детей в обычные немецкие школы? Если это было сделано, то это противоречило варианту возвращения. Если дети обучаются в отдельных классах на родном языке, это противоречит всем целям интеграции.

Но