– Давай, бабушка, – сказал Волкодав старойХайгал. – Зови своих, говори с ними… – И кивнул ближайшему воину изсольвеннов, державшему наготове длинный кожаный щит: – Проводи!

– Нянюшка… – потянулась за старухой кнесинкаЕлень. Волкодав удержал её и поставил между собой и скалой. Братья Лихие тотчасустроились по бокам. Кнесинка прижалась к спине Волкодава и тихо заплакала.

Между тем Хайгал вышла со щитоносцем к мосту и остановиласьу одного из валунов, за которые крепились канаты. Приставила сложенные руки корту – и пронзительно закричала. Волкодав почти не понимал языка, толькоотдельные слова, почёрпнутые у самой Хайгал. Ему не доводилось встречатьичендаров в рудниках, где он и выучил почти все известные ему языки.

Некоторое время за Препоной молчали. Волкодав напряжённослушал. Потом, к его великому облегчению, раздался резкий мужской голос,кричавший в ответ. Хайгал выслушала, что-то коротко пообещала соплеменникам ивозвратилась к хозяйке.

– Велят, дитятко, чтобы я перешла к ним одна, –страдая и винясь, сообщила она кнесинке. – Велят, чтобы я твой амулетпринесла. Посмотрят, мол, тогда и решат…

С какой радостью она отправила бы свою девочку на тот берег,а сама осталась выцарапывать разбойникам глаза!

Кнесинка решительно запустила руку под свиту и, ободравнепривычные пальцы о железо кольчуги, вытащила плоский потёртый кожаныймешочек. Мешочек сразу полетел наземь. На длинном ремешке осталась подвеска изцельного, чуть не в пол-ладони, прозрачного зеленоватого камня. Волкодавнамётанным глазом рудокопа немедленно признал хризолит. Плоский камень украшалаискусная резьба: снежный кот Ургау, схватившийся в поединке с орлом. Хайгалсвила ремешок петлёй и затянула у себя на запястье. Торопливо обняла кнесинку…

Декша-Белоголовый уже расставлял стрелков, объясняя им, чтонянька госпожи должна была достичь того берега при любых обстоятельствах илюбой ценой. Парни хмуро кивали, поднимая на левую руку щиты. Как все уважающиесебя стрелки, они были способны метко бить в цель и с грузом на руке. А ужмощные сольвеннские луки с роговыми подзорами наверняка не уступалиразбойничьим.

Хайгал и её провожатый бегом пересекли открытую площадку иступили на мост. Узенький настил угрожающе заколебался под ногами. Снизу, изнепроглядной клубящейся мглы, доносился глухой рокот, словно Неспящие-в-Недрахкипятили громадный котёл зловонного варева. Ветер, поддувавший оттуда, былтёплым, влажным и липким. Иногда он разрывал облака желтоватого пара, и показывалисьобросшие блестящей слизью каменные клыки, торчавшие из глубины…

Двое почти достигли середины моста, когда началась бешенаястрельба. Но началась не так, как ожидали галирадцы, в том числе Волкодав. Онидумали, что разбойники возьмутся за няньку и воина при ней, а сольвенны заметятэто и постараются им помешать. Вышло иначе. Первый же залп десятка в три стрелдостался самим сольвеннам. Уж что-что, а неожиданно нападать из засадыразбойники умели отлично. Их было гораздо больше, чем сольвеннов, и действовалиони слаженно. Тридцать человек разом выскочило на скалы по всему краю площадкии разом спустило тетивы. Кто-то из галирадцев успел съёжиться за щитом. Кто-томгновенно ответил и даже сшиб неприятельского стрелка, но и сам получил в спинудва вершка железа на длинном древке. Ибо мало толку от щита на руке, когдастреляют чуть не со всех сторон. Кому-то срезало тетиву с лука. Кто-то простоупал и остался лежать…

И вот тогда-то стрелы полетели в двоих на мосту.

Это было убийство, расчётливое и хладнокровное. Так жестокиемальчишки, только выучившиеся владеть игрушечными луками, бывает, охотятся накур во дворе. Вот только молодой щитоносец не пожелал умирать, как привязаннаякурица. Он бывал в переделках и схватках и понял, что обоим не спастись. Стрелылетели сзади и сбоку, и парень прикрыл старую Хайгал и щитом, и собственнымтелом. И продолжал идти, хотя с такого расстояния даже добротная кольчуга немогла защитить от прямого удара.

Галирадцы не смогли равнодушно следить из безопасных укрытийза тем, как погибал их друг. Яростно ругаясь, они выскакивали на открытое местои били в ответ. И сами попадали под стрелы.

Заплаканная кнесинка вдруг сдёрнула с лица сетку и рвануласьиз-за спин телохранителей, крича:

– Я здесь, здесь!.. Меня убивайте!..

Услышали её или нет, так и осталось никому не известным.Волкодав и братья Лихие перехватили государыню, не дав ей сделать и шага.

Умирающий, утыканный стрелами воин ещё шёл по мосту, ещёприкрывал собою старуху. До того берега оставалось шагов пятнадцать, когдаразбойники сообразили целиться по ногам. Несколько стрел с широкиминаконечниками буквально подрезали парня. Он шатнулся, падая на колени, и молчаканул в просторную щель между верхними канатами и настилом. И полетел вниз,переворачиваясь и раскидывая руки, чтобы почти сразу пропасть в клубящемсятумане. Никто не услышал ни предсмертного крика, ни удара о дно.

Хайгал оглянулась, посмотрела вниз, ахнула, всплеснуларуками… подхватила подол – и порскнула вперёд с удивительной прытью, которойневозможно было предположить в согбенной старухе. Не ожидали подобного иразбойники. Несколько стрел расщепило доски в том месте, где она только чтостояла. Остальные с визгом пронеслись у неё за спиной, лишь одна, самаяудачливая, деранула развевающийся край чёрной рубахи. Хайгал достигла берега иметнулась за камень.

– Дитятко!.. Переходи!.. – подала она голоснекоторое время спустя.

– Одна не пойду!.. – отчаянно закричала в ответкнесинка.

Ещё как пойдёшь! – чуть не сказал ей Волкодав. Но никнесинку переправить, ни затеять с горцами переговоры о свите и раненых сразуне вышло. Потому что конные разбойники, справившись наконец с отрядом Дунгорма,покинули сёдла, взяли галирадцев в полукольцо и полезли на них из-за камней.Началась рукопашная.

На площадку перед мостом по-прежнему было не высунуться, игалирадцы не смогли урядить плотную оборону. Разбойники нападали со всехсторон, так что бой между скалами вскоре утратил строй и порядок, сменившисьожесточённой резнёй. Галирадцы погибали и чувствовали, что погибают. Может,здесь они продержатся чуть дольше, чем продержались бы на открытой равнине. Носпастись не удастся. Как не удалось бы и там. Стрелки прыгали с валуна навалун, на выбор и почти безнаказанно убивая всех, на ком не было белыхберестяных личин с прорезями для рта и глаз. Волкодав видел, как на одной изскал у самого края Препоны, где с луками и колчанами устроились двоеразбойников, появился Мал-Гона. Одного стрелка могучий вельх уложил удароммеча, второй, стоявший чуть дальше, проворно обернулся и спустил тетиву.Стрела, пущенная в упор, легко прошила и кольчугу, и тело под ней, но Мал-Гонане остановился. Длинный меч блеснул ещё раз, и голова разбойника вместе сличиной и шлемом завертелась в воздухе, разбрызгивая красные бусины крови,отлетавшие, точно порванное ожерелье. Обезглавленное тело покачнулось и рухнулос камня. Мал-Гона уронил меч и сгорбился, прижимая руки к груди. Валко шагнул всторону, не удержался на скользкой от осевших испарений круглой каменноймакушке и беззвучно ушёл вниз, в туманную небыль Препоны.