– А где Волкодав?..

Его не было.

– Он остался, госпожа, – сказал лежавший на землеЛихобор. Иллад перетягивал ему жгутом бедро, останавливая кровь. – Онсказал, те полезут на мост, так он их не пустит.

У кнесинки как будто снова разверзлась под ногами Препона, идуша с птичьим криком оборвалась вниз, сквозь смрадный туман, в каменную пасть,в клокочущее небытие. Елень Глуздовна беззвучно ахнула и рванулась из-за скалыназад, на тропу, на мост, через мост, туда, где ради неё погибал единственныйна этой земле человек. Она вернётся к нему, чтобы… Она…

Лихослав, понятно, никакой глупости совершить не дал. Вмигдогнал, сшиб с ног и прижал к валуну, а над головой кнесинки тотчас пропелачуть-чуть запоздавшая стрела. Девушка вырывалась и плакала, но с могучим парнемсладить было непросто. Лихослав хмуро и молча оттащил её обратно в укрытие. Апотом сказал, наверное, единственное, что могло её отрезвить:

– Волкодав не затем там остался, госпожа.

Вот тогда кнесинка вспомнила свой сон. Лучше было бы ейвовсе его не вспоминать.

Волкодав нисколько не сомневался, что толковые близнецы ибез него сберегут кнесинку на мосту, – хотя бы, как тот парень, ценойсобственной жизни. Но вот сумеют ли ичендары не допустить разбойников запереправу, если те ринутся через Препону? Насколько он понимал, две сотни летпосле Гурцата Жестокого горцам приходилось иметь дело всё больше с неумереннолюбопытными путешественниками да с молодым Винитаром, имевшим, видно, какие-топонятия о чести. Но отбиваться от разбойников, твёрдо намеренных перейти? Отпрожжённых душегубов Жадобы?.. Много ли воинов в горской заставе на том берегу?И как прикреплён мост, можно ли его в случае опасности легко уронить вниз? Посю сторону, во всяком случае, канаты были увязаны намертво. Здравый рассудокподсказывал, что ичендары просто обязаны были что-то предусмотреть. Жизнь,однако, давно уже убедила битого каторжника, что полагаться на чей-то здравыйрассудок – дело весьма ненадёжное. Не знаешь наверняка – проследи сам.

Вот он и собирался за всем проследить сам.

Он устроился у одного из камней, державших канаты моста.Если придётся совсем туго, можно будет дотянуться и перерубить их мечом.Волкодав заслонился щитом, спасаясь от стрел, поредевших, но от этого не менеесмертоносных. И окликнул Аптахара, засевшего под соседним валуном:

– А ты что?..

Сегван пожал плечами, ухмыляясь:

– Ну как же…

Он был старшиной, а значит, вроде отца молодым парням, надкоторыми поставили его галирадские думающие мужи. Последнее дело было быбросить ребят, легче самому остаться на смерть.

Уцелевшие ратники, большинство в крови, начали сползаться сразных сторон ко входу на мост. Первыми достигли валунов четверо вельхов, имежду ними – шатающаяся, но по-прежнему несломленная Эртан. Потом подоспелонесколько сольвеннов во главе с Декшей. Декша тяжело опирался на топор, всётопорище которого было черно от крови. Волкодав посмотрел на него и поймал себяна том, что, удивительное дело, переживал за бывшего тестомеса больше, чем задругих. Будь у него хоть немного времени, он понял бы почему. Поэтов вообщенельзя допускать туда, где наносят раны и отнимают жизнь. Потому что народрождает поэтов не всякий год. Для того, чтобы сражаться, существуют люди ничемне примечательные. Такие, как он сам.

Волкодав оглянулся на мост, потом на скалу, где заселистрельцы, державшие мост на прицеле. Когда кнесинка уходила на ту сторону, оннаполовину опустошил колчан, пугая этих стрельцов, и кое-кого сумел отправить вПрепону.

– Уводи людей, – сказал он Декше. – Кнесинкауже там. Давай, мы прикроем!

Как знать, может, им и удался бы ещё один прорыв через мост.Но в это время разбойники, ненадолго оставившие осаждённых в покое, услышалиновое распоряжение главаря. Они почти прекратили стрельбу, потом где-то заскалами коротко рявкнул рог, и ревущая толпа воинов в берестяных личинах сразных сторон ринулась добивать последних защитников переправы. В их намеренияхсомневаться не приходилось. Они рассчитывали смять галирадцев и единым духомпролететь через мост. Пролететь, чего доброго, ещё прежде, чем там сообразят иотвяжут канаты… Быстроты и храбрости им было не занимать.

– Руби!.. – закричал Волкодав. И сам, дотянувшись,полоснул концом меча по упругим гладким волокнам. Чёрные плетёные прядираспались, заворачиваясь наружу. Мост охнул и заскрипел, тяжело перекашиваясь.Декша, орудовавший с другой стороны, чуть запоздал, но его удар оказался ещёудачнее: топор на длинной рукояти громко лязгнул о камень, одним махом разрубивтолстый канат. Удар болезненно отдался в раненой голове молодого старшины.Декша потерял сознание, уронил топор и сам свалился бы следом – спасибо,подхватили друзья. Но дело было сделано. Упругая чёрная струна отлетела, свиваясь,как обезглавленная змея, мост медленно мотнуло, разошедшийся настил повис, какжреческое ожерелье. Волкодав нацелился рубануть ещё раз, но тут рассечённыйканат не выдержал, волосяные пряди стали расползаться и лопаться, и наконецмост неотвратимо пошёл вниз, взмахнув на прощанье, словно развеваемый ветроммокрый рушник. Завихрились клочья тумана, провожая его полёт. Длинное полотнищенастила хлестнуло скалы, как плеть, обломки досок с треском разлетелись вразные стороны и пропали внизу.

Вот теперь вправду всё было сделано.

Галирадцы вовсю уже резались с насевшими врагами, недопуская их ни ко входу на мост, ни к беспомощным раненым. Но вот рухнул мост,и разбойники в некотором замешательстве откачнулись назад. Желанная добычаокончательно ускользнула от них, и лезть на мечи галирадцев, дравшихся споследней яростью смертников, стало вроде бы незачем. То есть они, конечно, неотступятся и сейчас полезут опять, но больше из мести. А то обойдутся безрукопашной – встанут кругом и не спеша расстреляют ради забавы. Или попробуютсхватить живьём, чтобы хорошенько потешиться напоследок…

– Ну уж нет! – прижимая ладонью липкое пятно нарубахе, раздельно выговорила Эртан. – Меня они не получат!

Воительница сидела на самом краю пропасти, свесив вниз ноги.Драться она уже не могла, не было сил. Но сделать одно-единственное движение ейне помешает никто. Глядя на вельхинку, другие раненые, кто мог, тоже сталипереползать поближе к Препоне. А если повезёт и удастся ещё разбойничка с собойутянуть…

Немногие ратники, изодранные и окровавленные, но по-прежнемуспособные держать в руках мечи, спрятались за щитами и приготовились дорогопродавать свою жизнь.

– Ну что, брат венн… – сказал Аптахар. И тут жеглухо охнул, всхлипнув от боли. Волкодав крутанулся на месте: сегван стоялстолбом и тупо смотрел на свою правую руку, точно бритвой срезанную в локте. Израны частыми толчками выливалась кровь. Под ногами у Аптахара валялась длиннаястрела, увенчанная остро отточенным железным полумесяцем шириной чуть не впядь. Изуродовав человека, стрела ударилась в камень и отскочила. Попади она вшею, укатилась бы голова. Волкодав понял, что потрясённый сегван так и будетстоять, пока не свалится мёртвым.