шумом кабина ушла вниз. Он подождал еще несколько минут и рывком поднялся с постели. Приложился еще раз к бутылке с коньяком, постоял посреди комнаты и, наконец, решительно принялся раскрывать в пороге тайник. Оттуда он вытащил всю валюту, бриллианты и советские деньги. Подержав пачку сотенных бумажек в руке, он положил было их обратно, но потом все же очистил весь тайник. Замаскировал его, и, удовлетворенный, сделал затяжной глоток из бутылки. В гардеробе нашел тонкий большой батистовый платок, завернул туда все ценности и деньги, взял из шкатулки иголку с ниткой и аккуратно прочно зашил, сделав таким образом нечто вроде пояса…

В тот вечер он очень не хотел, чтобы Соколовская провожала его на вокзал, но она вызвала такси и поехала вместе с ним. У Феликса с собой был «дипломат» с шифрозамком и сумка с эмблемой КЛМ. Они приехали прямо к отправлению поезда, и поэтому прощание их было коротким: Феликс поцеловал Александру Зиновьевну и прыгнул на подножку уже тронувшегося поезда. Когда лицо белокурого мошенника и вора стало проплывать мимо нее, она вдруг схватилась за сердце, ее лицо искривила болезненная гримаса, на глазах выступили слезы. Соколовская будто почувствовала, что последний раз в жизни видит этого человека, который принес ей радость и наслаждения, горе и разочарования. Она повернулась и, придавленная тяжелыми предчувствиями, сразу постаревшая, пошла к выходу…

* * *

Москва встретила Черняка хмурым моросящим дождем, от которого стало муторно на душе и сомнения закрадывались в душу. Но он не позволил сомнениям разрушить свой план и, открыв кейс, вытряхнул в урну всю «продукцию», которой его снабдила Соколовская, и пошел к стоянке такси.

В аэропорт он приехал, сопровождаемый нудным дождем. «Поесть бы, – подумал он, но тут же отогнал эту мысль. – Злей буду. А когда прорвусь на самолет – там покормят». – И решительно направился в здание вокзала. Дверь на фотоэлементах раздвинулась, пропуская молодого авантюриста в деловую атмосферу огромного зала. Черняк покрутился, походил по залу, присматриваясь, как ведут себя иностранцы, но кроме озабоченности ничего в их поведении не отметил, а кроме того, они пеклись об огромных чемоданных горах, которые передвигали на тележках из конца в конец. У таможенного досмотра Черняк постоял, понаблюдал за деловыми движениями миловидной брюнетки в униформе, которая, как он отметил, ей очень шла. Она шестым чувством уловила, что Феликс на нее смотрит, и бросила на него короткий мимолетный взгляд. Но уже вскоре снова поглядела на него, и он ей улыбнулся. Девушка тоже улыбнулась в ответ. «Вот кого надо брать за рога, она ближе всех к самолету. Но повар надежнее. Не уезжал бы сегодня – пригласил бы в ресторан и т. д. и т. п.» – Он еще раз поймал заинтересованный взгляд сотрудницы таможни и с сожалением отошел.

Феликс поискал ресторан и прошел прямо на кухню. Первую же молоденькую девушку в халатике в белом колпаке спросил:

– Ты Любу знаешь?

– Знаю, – вскинула она на него газельи глаза.

– Позови ее. Я тут подожду.

– Она сегодня не работает. У нее выходной.

«Без тебя знаю», – сказал мысленно Черняк.

– Какая жалость. Как же мне быть? – изобразив искреннюю растерянность, воскликнул проходимец.

– А что, до завтра не терпит? Ты, наверно, Феликс?

– Конечно! А ты – Тамара?

– Ну да!

– Вот здорово! Я тебя знаю, мне Люба говорила. Ты действительно очень красивая. На свадьбе будешь?

– Люба пригласила, – покраснела довольная комплиментом девушка. – А что ты хотел? Может, я сделаю.

– Мне на поле надо. Тут я пилоту одному кое-что передать должен. Он уже к самолету ушел, а таможня не пускает.

Девушка в испуге отшатнулась от него.

– Ты что, с ума сошел! Строжайше запрещено!

– Да что тут особенного? Выйдешь на поле, никто и не обратит внимание. Там столько людей толкается. Я же не чужой, жених твоей подруги. Пилот подарок для Любы должен привезти…

Девушка поколебалась, подумала и решилась:

– Хорошо! Я проведу тебя через наш ход, только смотри, осторожно. Если что-нибудь случится, я не знаю, что со мной будет!

Они спустились в подвал, и через лабиринты коридоров девушка подвела его к двери. Щелкнув ключом, распахнула ее, и впереди открылось летное поле и самолеты.

– Иди! – подтолкнула его девушка к двери. – Потом стукнешь три раза.

Он кивнул головой и вышел наружу, вдоль стены прошел до угла здания и увидел самолет иностранной компании.

Тут Черняка ожидал настоящий удар, его надежды рухнули, как жилое строение. Едва взглянув на самолет, он понял бесплодность всей его затеи. То, что он намеревался сделать, можно было осуществить лишь в аэропорту внутрисоюзной линии, когда пассажиры, пройдя досмотр, идут гурьбой следом за контролером к самолету, иногда стоящему от аэровокзала на расстоянии до пятисот метров. Расчет Черняка присоединиться к группе иностранцев и вместе с ними подойти к трапу самолета, а дальше силой прорваться в открытую дверь и фактически оказаться на территории иностранного государства, куда доступ пограничникам и другим представителям властей закрыт, оказался призрачным. Короче, это граница, которую можно было проскочить в несколько прыжков через ступеньки трапа. Силы у него хватит, чтобы отбросить со своего пути любого, кто попытается его задержать. Так бы было, если бы самолет иностранной компании не «пришвартовался» к галерее, и целый коридор-гармошка не подтянулся к самой двери самолета, не оставив никакой приличной щели за рубеж. Да, тут были свои порядки, не то, что на внутренних линиях: проскользнешь на летное поле – и считай, что ты прорвался за границу, даже просто дело техники и сообразительности. Сколько потеряно времени! Любовь с поварешкой, черт бы ее побрал! Что же теперь делать? Надо возвращаться. Надо изучить режим, посмотреть, как прорваться напрямую в самолет. Черняк вернулся к двери, постучал, Тамара ждала его и сразу же открыла ему.

– Фу! Наконец-то! Я вся извелась! – воскликнула она.

– Ничего не вышло! Нашего самолета нет, – сказал Черняк. – А как вы доставляете продукты на борт?

– Загружается контейнер, и машиной.

В зале отлетающих пассажиров Феликс послонялся между таможенными постами и еще раз прикинул, как проскочить в этом секторе. И пока он наблюдал, каким образом люди проходят через таможню, у него постепенно стал вызревать новый план, и хотя он был еще в зародыше, Черняк дал ему название «Прорыв века». Уже прямо сейчас он готов был приняться за его осуществление. Только этот план требовал подготовки, и Феликс понял, что без помощи Сержа ему здесь не обойтись. Как он этого ни хотел, ругнув пару раз Сержа за глупость с поварешкой и поняв на этом его некомпетентность, все же решил ему позвонить…

…Американец был