— Можешь на нас положиться, Ахин, — заверил Перевернутый. — Я займусь переговорами, когда придет человек старосты Бирна.

Нежить не спеша разбрелась по укрытиям в утесах, вновь смешавшись с прохладной и сырой темнотой. Трехрукий и заметно повеселевший Диолай уже пошли к лесу. У подножия остались только одержимый и опрятный мертвец.

— Послушай, — Ахин оглянулся и понизил голос: — Если до вас дойдут слухи, что Ферот схватил нас или что мы погибли… Можешь кое-что сделать для меня? Это не приказ, а просьба.

— Продолжай, — без особого интереса произнес Перевернутый.

— Я не доверяю людям, но хочу, чтобы Аели была счастлива, — одержимый судорожно сглотнул. — Если я не вернусь, то отдай старосте остатки драгоценностей. Скажи ему, что это за защиту и опеку Аели. Скажи, что будешь время от времени навещать ее, и если что-то тебе не понравится… В общем, ты понял. Сделаешь это для меня?

— Обязанности наполняют существование смыслом, — мертвец машинально поправил прическу. — Хорошо, я выполню твою просьбу.

— Спасибо.

— И заодно прослежу, чтобы Одноглазый не трогал Бирн, если сорвется с поводка, — добавил Перевернутый.

Ахин внимательно посмотрел на него. В памяти всплыли кое-какие детали разговора с Орином.

— Я тут спросить хотел… — одержимый все еще не был уверен, что ему стоит об этом говорить. — Что касается вареных улиток со специями… Они вкусные?

— Очень. Восхитительный аромат этого изысканного деликатеса преследует меня даже после смерти.

«А вот и тот самый единственный в мире человек, которому нравятся вареные улитки. Точнее, труп того человека…»

— Я так и думал. Обязательно попробую.

Мертвец едва заметно кивнул, глядя на поселение. Ахин еще некоторое время молча постоял рядом с ним, а затем повернулся и быстрым шагом направился к Трехрукому и Диолаю, ждущим у границы леса.

«Кто-то находит утерянное, кто-то обретает новое… Как бы то ни было, уже не все напрасно. До скорой встречи, Аели».

Глава 14

Все из ничего

Опавшие ветви громко трещали под ногами, норовя расцарапать кожу сухими сучьями. Останки деревьев торчали из земли бледно желтыми скелетами, сгорбившимися под беспощадным солнцем и иссушающими ветрами, дующими с бескрайних Пустошей. Исполосованная кривыми тощими тенями земля хрипела от жажды, выплевывая в горячий воздух пыль и прах листьев при каждом шаге порождений Тьмы.

— Где-то тут мы впервые встретились, — заметил Диолай.

Сонзера сделал небольшой глоток из меха с водой и поморщился. Теплая жидкость скользнула в желудок, оставив после себя неприятный привкус затхлости. Пить захотелось еще больше, но он заткнул пробку и отдал мех Трехрукому. Запасы воды неумолимо подходили к концу, и вряд ли в ближайшем будущем удастся их пополнить.

— Ага, — пробормотал Ахин, глядя по сторонам.

Действительно, знакомый пейзаж. Впрочем, он был до тошноты однообразен вдоль всей границы с Пустошами. Здесь судьба свела одержимого с Сеамиром или нет — можно только гадать. Да и зачем? Это уже прошлое. Хоть и не столь отдаленное. Наверное…

Сколько времени прошло с той встречи? Когда Ахин сбежал из Камиена? Когда произошли события той злосчастной ночи в квартале фей? Когда все это началось?

Одержимый не знал. Он не вел счет времени. Поначалу пытался, но некоторые дни растягивались на недели, а часы сжимались в мгновения. Да и лучше лишний раз не задумываться о прошлом. Усвоил урок — иди дальше.

— Жарко, — Трехрукий посмотрел на огромное солнце, зависшее в небе над порождениями Тьмы.

— Я думал, мертвые не потеют, — усмехнулся Диолай.

— Не потеют, — подтвердил ходячий труп. — Но если бы здесь не было так сухо, то мое тело начало бы очень быстро разлагаться. И тогда запах пота показался бы тебе ароматом цветов.

Сонзера поднял руку, понюхал подмышку и пожал плечами:

— Да и так вроде ничего.

— Фу…

Оставив проклятых собратьев в пещерах Бирна, мертвец постепенно пришел в норму. Все дело в его человечности. Покинув Могильник и обретя свободу, он не ожидал, что станет частью ужасающей толпы нежити, охотно пожирающей плоть созданий Света. Трехрукий был разочарован, он замкнулся, старался держаться в стороне от остальных оживших покойников. Он чувствовал себя чужим. Чужим и для живых, и для мертвых.

— Значит, вы способны ощущать жару? — спросил Ахин, чтобы поддержать разговор. Здесь, в удушающем однообразии приграничья, молчание утомляло едва ли не сильнее палящего солнца.

— Не совсем так, — сухая бледная кожа мертвеца пошла складками от легкой улыбки. — Боль, например, нам неведома, но если нас незаметно ткнуть ножом, мы будем знать, где находится рана и насколько она глубока. То же самое и с жарой. Я не чувствую тепла, но мне становится сложно передвигать свое засыхающее тело.

Одержимый только сейчас обратил внимание на его движения. Трехрукий действительно шагал неестественными рывками, то и дело неловко вскидывая руки, чтобы удержать равновесие.

— Наши тела волочатся за сущностью, — продолжил он. — Мышцы, кости, сухожилия, внутренности, глаза, уши и даже большая часть головы — все это лишь детали и оболочка. Но их состояние сказывается на том, как мы двигаемся. Особенно у тех, кто стал нежитью относительно недавно.

— Может, тебе не стоит идти дальше? — предложил Ахин. — В Пустошах будет еще жарче.

Диолай искоса глянул на мешок за спиной Трехрукого. Припасов, конечно, заметно поубавилось, но сонзера все равно не горел желанием вновь становиться носильщиком.

— Ничего страшного, — костлявая кисть Трехрукого качнулась в пренебрежительном жесте. — Я как будто иду в заржавевшем доспехе, но на этом, пожалуй, все. Всего лишь маленькие неудобства.

— Тебе виднее, — не стал спорить одержимый.

Ахин отвлекся, и сучья-когти очередной упавшей ветви скользнули по его ноге, содрав кожу сквозь ветхую ткань штанов. Прошипев проклятие, он вновь сосредоточился на дороге.

— А ты поешь, — посоветовал Диолай таким тоном, будто бы действительно что-то в этом понимал. — Восстанови жизненную силу. Или как вы там это называете? В общем, пожуй человечинки. Кстати, у тебя есть с собой хоть что-нибудь, пригодное в пищу нежити?

— Конечно, — тихо ответил Трехрукий. — Я поем. Потом. Когда надо будет.

«Ни разу не видел, чтобы он питался, — Ахин подозрительно покосился на него. — Перевернутый тоже испытывает отвращение к поеданию плоти, но все равно ест. А Трехрукий, значит, сопротивляется?»

— Так ты полагаешь, что восстановление баланса изначальных сил возможно? — внезапно спросил мертвец.

Ахин споткнулся о подвернувшуюся под ногу ветку и едва сумел удержать равновесие. За последнее время он часто слышал вокруг разговоры о мести, о справедливости, о равенстве и благополучии, но мало кто упоминал то, что является источником всех грядущих перемен, — уничтожение сущности Света. Откровенно говоря, одержимый и сам решил не вспоминать лишний раз о своей цели, пока