Он вышел из кабинета и застыл с открытым ртом. Джон Лапонтпревратил свой стол и все пространство вокруг него в нечто, требующеенемедленного вмешательства отряда Красного Креста. Повсюду валялись бумаги.

Выпотрошенные ящики стояли на столе один на другом,напоминая Вавилонскую башню. Казалось, они в любую минуту готовы повалиться. Ипосреди всего этого Джон собственной персоной, обычно самый веселый из всех егоподчиненных, а теперь раскрасневшийся и проклинающий все и вся. Такой стоялотборный мат, что хоть уши затыкай.

– Придется тебе рот мылом промыть, Джонни, – усмехнулсяАлан.

Джон подпрыгнул от неожиданности и оглянулся. Он ответилАлану улыбкой, но растерянной и неловкой.

– Прости, Алан. Я…

Но Алан в это время метнулся вперед. С таким проворством,которое не далее как в прошлую пятницу отметила Полли Чалмерс. Теперь рототкрылся у Джона. Он только углом глаза успел заметить, как Алан подхватилсползающие с вершины башни два ящика.

Он успел предотвратить полную катастрофу, но самый верхнийящик не уберег. Тот грохнулся прямо ему на ноги, рассыпая повсюду бумаги,скрепки, кнопки и пустые коробки из-под них. Остальные два ящика Алан прижал кбоковой поверхности стола.

– Ну и ну, – воскликнул восхищенный Джон. – Да ты простоциркач.

– Благодарю, – произнес Алан с болезненной улыбкой. Ящикиуже сползали из-под рук. Прижимать крепче не имело смысла: стол двигался отусилия. Все комплименты я выслушаю с огромным удовольствием, один за другим, но,может быть, в перерыве ты все-таки снимешь этот чертов ящик с моих ног?

– Ах ты, так твою растактак! – Джон бросился на помощь, ноперестарался и толкнул Алана. Тот потерял способность удерживать ящики, которыетолько что спас, и они тоже повалились ему на ноги вслед за первым.

– Уууу, – взвыл Алан и бросился теперь уже спасать своюправую ногу, но тут же понял, что левой приходится гораздо хуже. – Черт!

– О Господи, Алан, прости!

– Что у тебя там? – Алан прыгал на правой ноге, подхвативлевую в руки. – Досье на всех жителей округа Касл?

– Наверное, так оно и было, пока я большую часть невыбросил.

Джон с виноватой улыбкой стал запихивать обратно в ящикибумаги и канцелярские принадлежности. Его привлекательное лицо горело, как влихорадке. Он нагнулся, пытаясь достать рассыпавшиеся под столом Клата скрепкии кнопки, но при этом свернул гору формуляров и отчетов, которую сложил наполу. Теперь Контора шерифа походила на местность, по которой прошелся торнадо.

– Сумасшедший дом, – сказал Джон.

– Сумасшедший дом, – согласился Алан, пытаясь растиратьпальцы ноги прямо через тяжелый полицейский ботинок. – Это весьма удачноесравнение, Джон. Точное описание происходящего. Это именно сумасшедший дом втом смысле, как я его понимаю.

– Прости, пожалуйста. – Джон уже ползал как червь подстолом, подгребая к себе ладонью кнопки и скрепки. Алан не знал, что емуделать: плакать или смеяться. Пока Джон сгребал скрепки руками, ногами онрасшвыривал бумаги во все стороны.

– Джон, вылезай оттуда немедленно. – Алан изо всех силстарался не расхохотаться, но чувствовал, что эти старания впустую.

Лапонт вздрогнул и стукнулся головой о внутреннююповерхность стола.

Еще одна кипа бумаг, притулившаяся на самом краю, чтобы датьместо ящикам, рухнула. Основная часть сразу же оказалась на полу, но несколькобумаг парили по комнате как стая белых голубей.

«Он целый день будет во всем этом разбираться, – подумалАлан, – а может бить, целую неделю».

Больше он уже сдерживаться не мог и, откинув голову,разразился хохотом. Энди Клаттербак выскочил из диспетчерской, чтобы узнать,что происходит.

– Шериф? – с беспокойством спросил он. – Все в порядке?

– Да, – сказал Алан и, взглянув на отчеты и формуляры,рассыпанные по всей комнате, снова прыснул. – Джон решил устроить санитарныйдень.

Лапонт выполз из-под стола и поднялся на ноги. Он был похожна солдата, ожидавшего с нетерпением, когда ему прикажут вытянуться по стойкесмирно или сделать сорок приседаний. Форма Джона, чистая и аккуратная совсемеще недавно, была покрыта слоем пыли, и Алан, несмотря на свое веселоенастроение, заметил, что Эдди Уобертон давненько, видимо, не подметал подстолами. Но тут же снова рассмеялся. Просто ничего не мог с собой поделать.Клат переводил удивленный взгляд с Джона на Алана и обратно.

– Ну ладно, – сказал Алан, взяв наконец себя в руки. – Чтоты ищешь, Джон? Чашу Грааля? День с огнем?

– Бумажник, – сказал Джон, отряхивая безрезультатно полымундира. – Не могу найти свой чертов бумажник.

– В машине искал?

– В обеих. – Он беспомощно оглядел пояс космического мусоравокруг своего стола. – И патрульную, в которой вчера ездил, и свой «понтиак».Но иногда, когда я сижу здесь, за столом, выкладываю его в ящик, потому что онзадницу натирает. Вот я и проверял…

– Он не натирал бы тебе задницу, если бы ты не проводил заэтим столом всю свою дурацкую жизнь, – назидательным высокомерным тономпроизнес Энди Клаттербак.

– Клат, – сказал Алан, – пойди поиграй во дворе.

– Чего?

– Пойди займись чем-нибудь! – Алан с притворной суровостьюнахмурился.

– Думаю, мы с Джоном сами справимся, мы опытные ищейки. Аесли не справимся, позовем тебя.

– Ну конечно. Я просто хотел помочь. Бумажник я его видел.Такой толстый, как будто он таскает в нем всю библиотеку Конгресса. Это надоже…

– Спасибо, Клат. До встречи.

– Ладно, не за что. Всегда готов помочь. Пока, ребята.

У Алана брови наверх поползли. Он снова чуть было нерасхохотался, но сдержался. По несчастному лицу Джона было видно, что ему не дошуток. Он был растерян, но не только. Алан пару раз в жизни терял бумажники ипрекрасно помнил, что при этом чувствовал. Потеря денег и кредитных карточекпсу под хвост была потерей, но не самой худшей из всех.

Перебираешь в памяти всякие мелочи, которые долгое времязапихивал в бумажник и хранил, мелочи, которые любому другому могли быпоказаться мусором, но совершенно бесценные для тебя самого.

Джон уже сидел на корточках и просматривал бумаги, сортируяих и складывая. Алан помогал.

– Здорово ушиб ноги?

– Ерунда. Ты же знаешь наши ботинки. Все равно, что колодкиносить.