class="p1">— Мы ведь хотели создать лучший мир своими собственными руками, мастер Этикоэл, — произнес Кар дрожащим голосом. — Вы утверждали, что у вас есть способ сделать это!

— Он и сейчас есть, — просипел в ответ пожилой реамант. — Только дурачье и слабаки вроде тебя отказываются от своих планов, столкнувшись с проблемой.

— Значит, я все же могу что-то сделать? — загорелся Аменир и бросился к кровати учителя. — Расскажите мне, как создать лучший мир? Умоляю!

— Нет, — Тон с кряхтением перевернулся на другой бок, отворачиваясь от назойливого ученика. — Сам додумайся, у тебя еще есть время. Не забывай о чистоте фантазии…

— Но почему вы не хотите раскрыть мне свой способ? — недоумевал Кар, сгорающий от любопытства и обиды.

— Чистая фантазия! Мы уже обсуждали это, идиот! Память отшибло, что ли? Мозги твои знанием не обременены, так что вроде должны были впитывать мои слова как губка. Иначе как губкой их и не назовешь, только и годятся, чтобы тереть мои мозолистые пятки! — из-за слишком длинной для его состояния тирады Этикоэл закашлялся, но, отдышавшись, продолжил более спокойно. — Мой метод прост, он лежит в основе всех величайших актов творения. Но ты должен додуматься до него сам, ведь только тогда тебе удастся понять его, принять и воплотить в жизнь. Помнишь ту поговорку, главный принцип реамантии?

— Человек может сделать все, что способен представить, — пробормотал Аменир.

— Вот именно. А с чужих слов ты никогда по-настоящему не представишь лучший мир и способ его созидания. Думай сам, время еще есть, — старик не глядя махнул рукой на выход. — А теперь проваливай, я устал.

Юный реаманта в растерянности покинул кабинет учителя и направился к дворцу наместника Евы. Хоть Кар молод и глуп, да и в реамантии разбирался намного хуже Этикоэла Тона, но он должен сделать все, что в его силах, чтобы помочь Комитету спасти страну.

Может быть, именно это его путь к лучшему миру?

* * *

Устав от вновь разразившихся споров и ругани, Шеклоз объявил перерыв и вышел из дворца. Спертый воздух залов и коридоров сменился затхлостью сада, а в голове по-прежнему суматошно вертелись мысли. Комитет ни на шаг не продвинулся в решении проблемы, от напряженных размышлений почему-то гудело все тело, и голос разума тонул в бесконечном шуме бессмысленной болтовни.

Грандиозные планы Мима, его мечты возвести воистину сильное государство, жертвы, которые он принес для перерождения любимой страны — все кануло в бездну. Он так долго готовился к путешествию в лучшее будущее, а его утопию столь нелепо и грубо растоптала неизвестная сила. Неужели Алокрия никогда не окажется в том чудесном мире, который так старательно готовил для нее Шеклоз?

Притаптывая пожухлую траву, глава Тайной канцелярии неспешно брел среди опечаленных и забытых деревьев увядающего сада и пытался привести мысли в порядок. Все-таки он еще жив, а значит, можно попробовать все исправить и закончить начатое. Но как избавиться от купола таинственной энергии, которая не имеет никакого отношения к реальности?

Сделав очередной шаг, Шеклоз внезапно обнаружил, что стоит на темной улице. Под ногами вяло колыхались живые камни мостовой, лишенные дверей здания тесно притерлись друг к другу, а в их черных окнах мелькали отражения стенающих призраков, которые плыли вдоль домов сплошным бестелесным потоком. Свернуть некуда — идти можно только вперед или назад, но конца этой дороги не было видно, с обеих сторон царил непроглядный мрак.

— Путь Умирающего, да? — спросил у пустоты Мим. — Решил все-таки добить меня?

— Я уже и забыл вкус ваших смертей. Пристрастился к обыкновенным людям, знаешь ли. Они хорошо убивают себе подобных, мне даже не приходится особо напрягаться.

Из-за спины Шеклоза вышел мужчина в мантии, цвет которой представлял собой бесконечную борьбу засохшей крови и полуночной темноты. За глухим капюшоном не видно лица, но было очевидно, что владыка с любопытством разглядывал шпиона.

— А ты постарел, Шеклзамхе, — заметил Нгахнаре.

Глава Тайной канцелярии поморщился, услышав имя, которое не произносилось вслух уже тысячелетия.

— Зато жив, — огрызнулся Мим. — Чего не скажешь об остальных представителях второго поколения.

— Брось, у нас же была сделка, мой друг Шеклзамхе…

— Не называй меня так, я уже давно Шеклоз Мим, — перебил его шпион. — Кстати, что у тебя за дурацкий вид и манера речи?

— Видимо, досталось от восприятия последнего человека, который беседовал со мной. Не все законы этого участка ирреального подчиняются мне, — Нгахнаре смиренно развел руками. — Придется говорить по-алокрийски, как бы мне ни хотелось еще разок оживить наше родное наречие в этих мрачных застенках.

— Для меня алокрийский стал родным, — небрежно возразил комит и прогулочным шагом направился к мраку в одном из концов улицы.

Самопровозглашенное воплощение смерти обладало поистине огромной силой, но он отказался от настоящего мира, создав свой собственный. Люди, которых настигла преждевременная гибель, вынуждены выходить за грань и идти по живым камням мостовой вдоль бесконечной вереницы домов и черных стекол, отдавая владыке остатки непрожитой жизни.

— Ты меня выдернул из реальности только для того, чтобы побеседовать о былом? — поинтересовался Шеклоз. — Прости, но я сейчас сильно занят. Поговори со своим предыдущим собеседником.

— Увы, он снова обрел смысл существования, — вздохнул Нгахнаре. — Он даже после первой нашей беседы повредился рассудком, а второй уже и не переживет.

— Измельчали люди, — согласился шпион. — Не осталось у них ни сил, ни воли, ни желания жить.

— О, да. Столько боли и отчаяния я не чувствовал в них никогда ранее. Кстати, по недавним воспоминаниям одного из страдальцев я и нашел тебя.

Левая сторона улицы послушно изогнулась, повинуясь мановению руки владыки, который затем вырвал из плывущего рядом с ним окна бледный призрак Наторда. Посыльный короля по-прежнему смотрел в пустоту перед собой и жутко ухмылялся из-за искривленной ударом кинжала челюсти.

— Не впечатлило, — заметил Нгахнаре, взглянув на равнодушную мину Шеклоза.

Каменная кладка здания с шумом встала на место, увлекая за собой черное оконное стекло и торчащий из него фантом гонца, который с тяжким протяжным вздохом влился в призрачную толпу отражений.

— Давай перейдем уже к делу, — предложил Мим. — Понимаю, на пути Умирающего время идет иначе, но мне твое общество приносит мало удовольствия, и у меня нет ни малейшего желания задерживаться здесь сверх необходимости.

— Хорошо, — согласился владыка. — Ты почувствовал смерти, которые принес южный ветер?

— Нет.

— И я знал, что не почувствую их, — ледяным тоном произнес Нгахнаре. — Он принес пустые смерти, которые не достались мне. Поэтому тогда я направил своих последователей противостоять этой ошибке природы.

— Сектанты? Они же просто люди, — отмахнулся Шеклоз. — Комитет три недели бился над решением проблемы, но мы не