будто это твоя персональная площадка для игр. Но сейчас я положу этому конец.

Все мое тело напрягается, потому что сейчас он либо убьет меня – и, судя по тому, как он смотрит на меня, это вполне возможно, – либо он сделает то, ради чего я и привела его сюда. То, что мне так отчаянно необходимо.

– Тебе придется научиться знать свое место, маленькое полубожество. – Он произносит эти последние слова так, будто это худшее оскорбление, которое он может придумать. – И помни, что ты навлекла на себя это сама.

Он окидывает взглядом замороженный замок и замороженных горгулий, разбросанных по учебному плацу, затем снова смотрит на меня.

– Но я не бессердечен. Я перенесу ваше «где» в новое «когда», чтобы вы смогли попрощаться.

Я понятия не имею, о чем он говорит, но очень надеюсь, что раз мы сможем «попрощаться», значит, сегодня никто не умрет. От его руки или от яда.

Он поднимает свои карманные часы и проворачивает их заводное колесико три раза. Затем щелкает пальцами и исчезает.

Глава 99. Более мягкая сторона камня

Как только Джикан исчезает, я поворачиваюсь и вижу, что дело сделано. Теперь Двор горгулий выглядит точно так же, как тогда, когда мы с моими друзьями приземлились здесь после разрушения Кэтмира. Здесь не осталось ничего, кроме развалин, заросших сорняками. И сейчас, при лунном свете, они выглядят еще более уныло. Мои друзья здесь, целые и невредимые, и даже с нашими рюкзаками. Здесь же находятся и горгульи, и они больше не заморожены.

Честейн стоит в середине тренировочного круга, его меч все еще поднят. Но затем он обхватывает себя рукой, поворачивается и видит перед собой разрушенный замок, чувствует боль в животе – и вдруг в моей голове раздается его голос, кричащий:

– Укрепитесь!

Вокруг меня горгульи обращаются в камень, как я и надеялась, и тут до меня доходит, что команда, которую я услышала в моей голове, была обращена ко всем горгульям. Так же, как и тогда, когда со мной говорил Алистер – только на этот раз я не единственный адресат послания.

Я опять поворачиваюсь к Честейну, ожидая, что он тоже обратился в камень. Но он по-прежнему остается человеком и держится за свой живот, явно испытывая острую боль.

– Тебе надо превратиться в камень, – говорю я ему. – Только это может тебя спасти.

В его глазах начинает брезжить понимание.

– Это сделала ты? – шепчет он, упав на колени, потому что яд беспрепятственно распространяется по его телу. – Что ты сделала?

Я опускаюсь на землю рядом с ним.

– Берегись, Грейс! – кричит Хадсон, но я не обращаю на него внимания.

– Все отойдите, – прошу я, и мой голос дрожит. – Дайте мне это сделать.

Я гляжу в искаженное лицо Честейна.

– Тебе надо обратиться в камень. Только так ты можешь спастись. Только так можно спасти Армию горгулий.

Он оглядывается по сторонам и смотрит на всех горгулий, запертых в камне.

– На данный момент наша Армия находится в безопасности.

– Но ты не в безопасности! Если ты не превратишься в камень, то умрешь.

– А если я это сделаю, то умрет вся Армия, – отвечает он. – Если я обращусь в камень, то кольцо окажется без защиты. Любой сможет его взять. Поэтому я буду охранять его так долго, как только смогу.

– Тогда ты умрешь.

– Значит, так тому и быть. Мой долг состоит в том, чтобы охранять кольцо, и я буду делать это до самого последнего вздоха. Я лучше умру и потеряю кольцо, чем потеряю его потому, что я струсил и первым делом стал спасать себя.

Меня захлестывает паника, превращая мои легкие в железобетон, а живот в расплавленную лаву.

Честейн должен превратиться в камень. Он должен…

Я задыхаюсь, на глаза мои наворачиваются слезы, когда до меня доходит, что этот упрямец собирается вынудить меня снять кольцо с его мертвой руки. И это окончательно докажет мою трусость.

– Честейн, я знаю, что я никогда не нравилась тебе. Ты всегда считал меня недостойной, – говорю я. – Но ты должен мне поверить. Я сделала это потому, что у меня была на это веская причина, причина, которую сейчас я не могу тебе открыть. – Мой взгляд скользит по Иззи, и я поражаюсь, увидев в ее глазах что-то, похожее на слезы.

– Поверить тебе? – спрашивает он. – Той, которая готова истребить свой народ, чтобы забрать это могущественное кольцо себе?

Эти слова бьют меня наотмашь, как он и хотел, но я заставляю себя отвлечься от сказанного и сфокусироваться на том, что действительно важно.

– Я сделала это не для себя! – восклицаю я, и по щекам моим текут слезы. – И не для того, чтобы истребить твою армию. Ты должен мне поверить. Обратись в камень и отдай мне кольцо. Я обещаю тебе, что защищу мой народ.

– Защитишь их? – Он машет рукой, кашляя. – Посмотри на них. Они стали камнем… и останутся камнем навсегда. Единственным способом устоять перед ядом, если не считать стазиса, было пребывание внутри нашего замороженного Двора.

– Но тогда они тоже не жили по-настоящему. Не так, как они хотели жить. И в конце концов они все присоединились бы к армии скелетов, и мы оба это знаем. Теперь эти души наконец получили покой, и армия скелетов избавилась от вечных мучений. И в один прекрасный день уцелевшие горгульи смогут жить, не страдая от яда. Но мне нужно это кольцо. – Мое дыхание учащается.

– И ты думаешь, что я должен просто отдать его тебе? – с яростью говорит он. – Только трус может ожидать такого, но я всегда знал, что ты труслива. Ты не смогла показать свой боевой дух во время тренировок, не смогла получить кольцо, победив меня в поединке, а теперь ты готова убить тысячи людей – твоих сородичей – просто затем, чтобы заполучить кольцо, которое тебе не принадлежит. Ты можешь представить себе что-то более трусливое?

– Неужели ты так зашорен и упрям, что отказываешься видеть дальше собственного носа? Ради бога, послушай меня, пока не поздно…

– Ты не достойна того, чтобы я склонил к тебе свой слух, более того, ты не достойна быть горгульей. И уж точно не достойна быть королевой горгулий. Так что нет, я не стану слушать тебя. И я бы скорее отдал это кольцо вампирам, чем тебе.

Его слова ранят меня, но также и злят. Потому что он отказывается даже дать мне шанс. Как и все в этом чертовом мире.

С той самой минуты, когда я прибыла