сестры. Я дал доктору немного эфира и сульфаниламида, так как у него не было никаких лекарств. Нам пришлось ждать три мучительных часа, пока доктор, судя по доносившимся до меня звукам, принимал роды. Наконец в испачканном черном халате он вышел к нам и сразу увез Риквуда в операционную. Операция длилась два часа: пришлось вскрыть живот от пупа до лобка и зашить восемнадцать разрывов кишечника. Когда все закончилось, доктор сказал, что только через три дня сможет оценить шансы пациента на выживание. Он говорил так неуверенно, что я потерял надежду. Доктор отказался от платы, но принял кое-какие лекарства, несколько мотков бинта и немного чая для пациентов – все, чем я мог поделиться.

– В моем положении человек мало чем может помочь, – вздохнул он и добавил: – Не волнуйтесь: если, пока вас не будет, придут немцы, я его не выдам.

Его хмурое лицо растянулось в вымученной улыбке.

Я доверил Риквуда (под присмотром Ричеса) заботам этого невеселого старика, уверенный, что в живых капитана уже не увижу. Однако Риквуд поправился, и наши хирурги, когда он попал к ним в руки, сказали, что операция была проведена блестяще. Позже выяснилось, что понурый деревенский врач – словно в сказке – оказался известным хирургом и бывшим университетским профессором из Палермо, которого фашистское правительство сослало в горную глухомань.

На следующий день сержант Сандерс, возглавивший патруль «R», нашел проход через горный кряж. Поднявшись на тысячу двести метров по руслам горных ручьев, в двухстах метрах от вершины он остановился у лугового склона, слишком крутого для тяжелых джипов. Тогда он снял с машин груз, демонтировал пулеметы, и задним ходом общими усилиями они затолкали джипы на вершину. А груз затем подняли на своих спинах.

Два курьера ночью проделали обратный путь пешком, чтобы известить меня. Уже утром я вместе с патрулем «Блиц» догнал Сандерса на перевале. На другой стороне мы спустились по осыпям и уступам, что сделало обратный путь невозможным, и вышли в уединенную долину, где стояла альпийская деревушка деревянных шале, каких мы до тех пор в Апеннинах не встречали. Дорога вела вниз по долине в деревню побольше: там нас остановил крепкий немолодой мужчина с суровым выражением лица, вооруженный немецким автоматом и одетый в немецкую камуфляжную куртку поверх крестьянской одежды. Он отсалютовал и сообщил, что командует отрядом в партизанской бригаде Спарсико и что ему приказано проводить нас к командиру бригады, майору Ферри. Еще шестеро партизан молча стояли у дороги. Хотя вооружены и снаряжены они были как попало, только за счет трофеев, их отличала особая солдатская настороженность, указывавшая, что враг рядом и достаточно активен. По крайней мере, я на это надеялся.

Глава VII

Афера дивизионного масштаба

Майор Ферри мои надежды подтвердил. Горная долина тянулась к северу на пятнадцать километров, а затем через узкое ущелье соединялась с долиной Кьенти. До самого ущелья территорию контролировали партизаны – небольшое свободное королевство, – а вот за ущельем и на том берегу Кьенти стояли немецкие резервные части, и в десяти километрах к северу от реки в деревне располагался штаб дивизии. Немцы не построили никаких укреплений и, казалось, не отдавали себе отчета, что после отступления вдоль берега моря на обоих флангах здесь скоро они сами окажутся на линии фронта.

Наконец-то я получил то, к чему стремился, – горную крепость с выходом в тыл врага, да еще (неожиданная удача) с надежным гарнизоном защитников: Ферри и его брат Джузеппе, бывший профессор истории в университете Пизы, командовали отрядом из трехсот человек, который сложился вокруг ядра из беженцев, беглых пленных и солдат, ушедших в горы после заключенного девять месяцев назад перемирия с союзниками. Крестьяне долины охотно обеспечивали партизан едой; у врага они захватили оружие, боеприпасы и даже две автомашины; часть запасов, которые сбрасывали самолеты спецподразделения № 1, тоже попадала к ним в руки. Вооруженные таким образом, они нападали на немецкие колонны на дорогах, взрывали мосты и железные дороги, но при этом старались вести свою деятельность подальше от долины.

Немцы знали, что в долине засели «бандиты», и несколько месяцев назад попытались устроить на них облаву. Прорываясь через ущелье, они понесли тяжелые потери, а оказавшись в долине, нашли лишь опустевшие деревни: и партизаны, и мирные жители скрылись в лесах. Немцы сожгли несколько домов, а остальные разграбили, расстреляли какого-то старика и его жену, не захотевших прятаться, и убрались восвояси. Жители спустились в деревни, подсчитали убытки, с трудом привели дома в порядок и принялись еще активнее помогать партизанам, поскольку таков характер итальянских крестьян. Стойкие и привыкшие к страданиям, они никогда не винили партизан в бедствиях, которые те на них навлекали, – более того, крестьянская молодежь охотно вступала в ряды сопротивления.

Люди Ферри разительно отличались от истеричных разодетых хлыщей с той стороны хребта. Конечно, им не хватало боевого опыта, но они были настоящими солдатами. Управление в отряде поддерживали на достойном уровне: людей регулярно и хорошо кормили; дисциплина установилась довольно неформальная, но каждый старался исполнить полученный приказ как можно лучше, правда, офицерам недоставало основательности, а состав отрядов был слишком текучим, чтобы можно было проводить по-настоящему успешные операции. Младшие командиры часто вообще не имели в подчинении полноценных подразделений, а просто получали приказы вроде: «Ступай во Фьястру, возьми десять человек, и взорвите мост». Недостаток слаженности они компенсировали энтузиазмом. Как и большинство партизанских командиров, Ферри поначалу постоянно ошибался и переоценивал возможности своих людей: бросал их в ожесточенные схватки, нес тяжелые потери и не добивался значительных успехов, – но к моменту нашей встречи он уже оценил эффективность стремительных набегов и небольших ночных вылазок, когда знание местности вкупе с возможностью раствориться в темноте и перегруппироваться дает партизанам значительное преимущество перед менее мобильными регулярными силами. Большинство людей Ферри набирал из местных: землю, на которой велись боевые действия, они знали с детства.

Я сказал Ферри, что, объединив силы, мы добьемся грандиозных результатов. Он с воодушевлением согласился, и в тот же день мы вместе сели в гражданскую машину, проехали по долине и заглянули на другой берег Кьенти (наконец-то) для разведки местности. Ферри хорошо организовал сбор сведений о противнике: несколько небольших дозоров, расположенных на значительном расстоянии друг от друга, вели постоянное наблюдение. Мы побывали у них, получили информацию, и после пятичасовой поездки у меня в голове сложилась четкая картина позиций на сотне квадратных километров вокруг.

Вечером я вызвал патрули «R» и «S» и отправил две радиограммы: первую – Жану Канери, чтобы он прислал нам провизию,