плане пожарные заливали пеной кузова изрешечённых пулями автомобилей. Парамедики активно работали, проводя сортировку, и оказывали первую медицинскую помощь. Камера оператора сделала обзор места нападения, пытаясь передать зрителю весь ужас произошедших событий…

Глава 23

Предместье Рима

Приближалось утро. Яркий багрянец поднимался всё выше на линии горизонта, там, где поле сливалось с бесконечностью, пытаясь поделиться своей немой мудростью с людьми.

Говард стоял у окна в своём временном заброшенном пристанище и смотрел в даль, держа в руках кружку с горячим чаем. Боль и тяжесть на душе отступали после горсти обезболивающего с психотропными препаратами. Не любить себя можно по-разному! Кто-то играет с судьбой в «русскую рулетку», кто-то спивается, жалея себя и сетуя на судьбу, пуская тем самым свою жизнь под откос, а кто-то продолжает оставаться верным себе и искать истину, стремясь, принести в этот мир капельку справедливости.

Льюис сделал глоток крепкого горячего чая, пытаясь забыть прошедшую ночь, подобно одному из своих многочисленных ночных кошмаров, но память, наверное, один из самых злейших врагов для человека. Её непримиримость, порой, пугает даже самого сильного и искушённого воина.

Говард сделал глоток чая и вернулся к столу и аккуратно сел на рассохшийся стул. Он открыл ноутбук и ввёл пароль доступа, собираясь посетить новостной сайт и посмотреть происшествия за ночь в Риме.

Льюис поставил кружку на стол и, вытащив из пачки сигарету, закурил. Ниточка дыма вытянулась в тонкую струну, начиная подниматься вверх. Он открыл новости, стукнув два раза указательным пальцем правой руки по тачпаду и немедленно включил запись видеорепортажа с места нападения на кортеж посольства РФ.

Искорёженные кузова автомобилей, окутанные пеной из брандспойтов пожарных машин, мёртвые тела в пластиковых мешках на асфальте перекрытой улицы, стрелянные гильзы, свет синих проблесковых маячков патрульных экипажей и предрассветная тьма проклятой ночи, уносившей ввысь судьбы и тревоги.

Говард сделал пару затяжек табачного дыма и продолжил просматривать новости. Он понимал, что о его «подвиге» не расскажут в газетах! Как можно рассказать о том, чего нет и что отрицается большей частью общества, как возможное?! Сейчас, в принципе, это уже не имело никакого значения! Льюис до сих пор не мог себе объяснить, зачем полез в самое пекло. Конечно же, он понимал, что спасти младенца ему не удастся, но иногда ненависть настолько застилает глаза, что здравый смысл теряется среди устойчивого желания убивать.

Льюис затушил окурок в консервной банке и сделал глоток чая. Его взгляд скользнул по пистолету «SIG-Sauer», лежавшему на столе, среди рваных пачек из-под патронов.

Искать смерти от дня ко дню, вполне, может стать смыслом жизни! Так некоторым людям намного проще, ведь, разрушать куда легче, чем что-то попробовать построить.

Сигнал одного из датчиков движения в виде частого противного писка на планшете, отвлёк Говарда от размышлений, и его правая рука обхватила, лежавший на столе пистолет. Он встал со стула и, разблокировав экран, нажал на воспроизведение видеопотока камеры, контролировавшей дорогу. По грунтовке медленно ехал внедорожник «Ауди» с дырками от пуль в кузове, частично разбитым лобовым стеклом и частью зеркала заднего вида, висевшего на тонких проводах и бьющегося о переднюю левую дверцу. Машина остановилась рядом с ангаром, немного не доехав до дома, и её двигатель заглох.

Льюис понятия не имел, что за незваный гость решил посетить его обитель на рассвете. Он сунул пистолет в пластиковую кобуру на ремне и, взяв с дивана бронежилет, надел на себя, закрепив «скелетные» камербанды на фастексы.

Говард подошёл к входной двери и, чуть приоткрыв её, вытащил из кобуры «SIG-Sauer». Он вышел из дома и, подняв пистолет перед собой, направил в район лобового стекла, поймав на мушку водительское сиденье.

Льюис осторожными движениями продвигался к внедорожнику, сжимая в руках рукоять пистолета, и держал его перед собой. Говард мысленно был готов к любому возможному развитию событий, но, едва ли, в машине с искорёженным от пуль кузовом мог находится противник, жаждущий свести с ним счёты!

Он подошёл к водительской двери и плавно потянул на себя ручку. Замок чуть слышно щёлкнул. Опасаться «подарка» в виде осколочной гранаты, находилось где-то на уровне подсознания у Льюиса, но всё, как всегда, разрешилось само собой. Из салона с водительского сиденья на растрескавшийся от сухости грунт вывалился окровавленный «историк-публицист» города Сиены Серджио Белотти.

— Твою ж, мать! — растянуто произнёс Говард и сунул пистолет в кобуру на ремне. Он присел на корточки, собираясь осмотреть «коллегу» по братству, и первым делом попробовал прощупать пульс на сонной артерии. Сердечный ритм был крайне слабым, а дырка от пули под ключицей слева и раненный плечевой сустав чуть в стороне, как и общая синюшность говорили о серьёзной потере крови.

Льюис осторожно поднял Серджио, находившегося без сознания, и, взвалив его на себя, потащил в дом. Спасти «историка-публициста» ещё можно было попробовать, но медицина и Божий промысел постоянно ведут спор за человеческие судьбы…

Рим. Посольство РФ. Лазарет

Рассвет — это не только природная смена временных составляющих суток, но и неотъемлемая часть человеческой жизни. Начало, стремление идти вперёд, и только с годами осознание бесконечности души, а также бренности и несовершенства собственной физической оболочки.

Романов неспешно встал с кушетки в процедурном кабинете, ощущая тупую боль от полученной запреградной травмы, после двух попаданий в бронежилет девятимиллиметровых пуль. Наложенный дежурным врачом бандаж слегка стягивал грудную клетку, а сильнодействующее обезболивающее затуманивало рассудок, который и так уже был в частичном ступоре.

Андрей подошёл к окну и, раздвинув жалюзи пошире, чуть приподнял голову вверх. В очередной раз он почувствовал, что какая-то его часть, на этот раз, осталась на асфальте среди искорёженных свинцом автомобилей и противного едкого дыма.

Истинную цену жизни можно понять, только тогда, когда мысленно с ней попрощался! Не так страшно потерять надежду! Гораздо страшнее потерять себя среди копоти, запаха сгоревшего пороха и безжизненных тел погибших боевых друзей.

— Спокойной ночи, — тихо прошептал Романов, смотря в окно, где багрянец света вернул этому миру долгожданный рассвет.

Андрея клонило в сон после обезболивающих и психотропных препаратов, но он боялся заснуть. Мир грёз опасен и коварен! Искажённая действительность, несбыточные иллюзии, после которых намного больнее, чем от привычных кошмаров и допущенных компромиссов собственной совестью. Человек сам для себя одновременно исцелитель и палач, а также мнимый праведник и безудержный грешник…

— Андрей Викторович, как вы? — зайдя в процедурную, спросил полковник Соловьёв, держа в руках кружку с кофе для Романова.

— Терпимо, Геннадий Викторович! — обернувшись, ответил