ничуть не удивился, если бы его попытались напоить кровью или чем-нибудь похуже. Однако внутри плескалась обычная вода. Не совсем свежая, но пить можно.

Сделав пару глотков, одержимый передал бурдюк Диолаю. Сонзера жадно припал к нему, шумно сопя забитым носом, и остановился только тогда, когда его желудок сам начал издавать булькающие звуки.

— Славно, — громко икнул Диолай, подбираясь ближе к костерку. Бурдюк с водой он оставил себе. — А откуда у вас это все? Я думал, что Пустоши… ну, как бы… пустые.

«Конечно, спрашивай. Я подожду, — недовольно поморщился Ахин. — Нам спешить некуда, чего уж там…»

— Мы научились искать, — ответил Турогруг, глядя при этом на одержимого. — Карстовые воронки, трещины в земле, дожди с южных болот. Для костров собираем хворост, запасаемся ветками из приграничных лесов, выкапываем корни, сушим на солнце свое дерьмо.

Сонзера посмотрел на слабое пламя, потер внезапно зачесавшийся нос и отодвинулся подальше.

— Но гораздо проще и быстрее забрать все нужное у хилых людишек, — продолжил вождь. Он вскинул голову, обведя присутствующих демонов свирепым взглядом: — Так, братья?

— Да! — взревели багровокожие воины, громко бряцая оружием и стуча кулаками по груди и бедрам.

— Да, вождь! — вторили им демоны на улице.

Услышав эти дикие звуки, Ахин вспомнил недавнюю резню. Крики, кровь, кипящая ярость…

Что-то надломилось внутри одержимого, высвободив накопившиеся эмоции. Темный дух всколыхнулся, длинные тени от тусклого огонька метнулись по стенам палатки, на мгновение выхватив из полумрака застывшие лица старейшин. Пламя отразилось в их остекленевших глазах — в серой пелене смерти мелькнули отблески гнева и разочарования. Они проступили на поверхность, легким инеем оседая на мертвецах. И Турогруг нутром почувствовал этот холод.

Нахмурившись, военный вождь посмотрел на одержимого и положил ладонь на рукоять секиры. Он не знал страха, но пристальный взгляд черных глаз как будто впивался в него, растекаясь по телу вязкими ледяными потоками, сворачивающими кровь и сжимающими внутренности. Отчего-то ему очень сильно захотелось убить Ахина. Здесь и сейчас. Как сильнейшего из когда-либо встреченных им противников.

— О да, — усмехнулся Турогруг, убирая ладонь с оружия. — Моя правда. Тысячу раз моя правда! С тобой мы точно восстановим свою честь!

Ахин, полностью вернув самообладание, позволил себе изобразить улыбку. От вполне оправданных опасений и растерянности не осталось и следа. Пожалуй, пора вновь становиться лидером и «тем самым одержимым», вокруг которого вертится обломок мира.

— Должен заметить, у вас довольно необычные представления о чести, — Ахин многозначительно посмотрел на трупы стариков.

— Так надо, — помрачнел Турогруг.

— Надо — значит, надо, — пожал плечами одержимый. — Но как ты думаешь, могу ли я доверять тем, кто так легко убивает сородичей?

— Нужны объяснения?

— Да.

— Тогда слушай, — вождь подался вперед, задумчиво перебирая пальцами кости на ожерелье. — Мой народ больше века кочует по пустой земле. Мы добываем вонючую воду. Собираем мусор. Совершаем набеги на людские поселения. И сбегаем обратно в Пустоши, едва завидев солдат атланской армии.

Турогруг шумно выдохнул, уставившись на слабое пламя костра. Очевидно, ему уже давно не доводилось произносить столько слов подряд.

— Сбегаете? — переспросил Ахин, надеясь, что правильно понял ужасный диалект кочевников.

— Чаще всего, — сквозь сжатые зубы прорычал Турогруг. — Мы терпели унижения от слабейших по воле старейшин, — он бросил свирепый взгляд на трупы пожилых демонов: — Они говорили, что если убить десять солдат, то на их место придет сотня. Если убить сотню — тысяча. Если убить тысячу — нас ожидает истребление.

— И они были правы, — осторожно заметил одержимый. — Старейшины хотели, чтобы ваш народ выжил.

— Выжил?! — яростно взревел вождь, вскочив на ноги. — Чтобы наш народ выжил в позоре?!

— В желании жить нет ничего позорного.

— Жить в бесчестье — уже позор!

Турогруг подхватил секиру и подошел к мертвецам у стены. Наклонившись к лицу одного из них, он издал оглушительный боевой клич и одним ударом отрубил голову старика. Медленно повернувшись к Ахину, вождь указал когтистым пальцем на обезглавленное тело:

— Нам не нужна такая жизнь! С честью встретить смерть в бою — судьба истинного демона!

— Да! — завопили кочевники в палатке, потрясая оружием.

По стоянке вновь прокатилась волна одобрительного рыка.

— Твоя правда, вождь!

— За смертью! К чести!

«Кажется, у них мозги ссохлись под местным солнышком, — подумал Ахин, прислушиваясь к уже ставшим привычными яростным воплям. — Ладно. Тогда будем говорить с ними на их языке».

— Желаете восстановить честь своего народа в сражениях? — одержимый неторопливо встал, стиснув зубы, чтобы не застонать от растекающейся по онемевшим ногам боли. — Что ж, идите за мной, и у вас появится такая возможность.

— Как я и говорил, — удовлетворенно оскалился Турогруг. — Моя правда! Веди нас.

— Но вы должны знать, что многие из вас погибнут, — предупредил Ахин.

На что вождь с благодарностью кивнул:

— Спасибо.

«Мало мне было нежити с их душевными проблемами, так теперь еще и кочевники оказались воинственными самоубийцами, — одержимый еле подавил жалобный вздох. — Ох, проклятье… И как мне теперь всеми ими управлять?»

— Слушай, вождь, ты не договорил, — напомнил Диолай, кивнув в сторону трупов старых демонов. — С чего вы резать-то друг друга начали? Я не совсем понял. Один я не понял? Кто-нибудь понял? Я вот не понял… Это я к тому, что если вы вдруг решите и нас так же перебить, то мне хотелось бы знать — за что?

— Таким был наш первый шаг к восстановлению чести, — прорычал Турогруг, указав секирой на одержимого. — Когда мы узнали об Ахине и его доблестных деяниях в Атланской империи, мы, истинные демоны, сразу поняли, что это знак! Наша судьба!

Вождь сделал паузу, подбирая слова для дальнейшего рассказа. Демоны вокруг не упустили момент и что-то одобрительно прохрипели.

— Однако старейшины хотели лишь прятаться в Пустошах, — продолжил Турогруг. — Я твердил им о шансе восстановить попранную честь нашего народа, но старые ублюдки тряслись над жалкой жизнью и бредили об иных временах! К ним примыкало все больше и больше сторонников. Достойные демоны превращались в ничтожных трусов! Мы положили этому конец!

Он наступил ногой на отрубленную голову. Вполне ожидаемо по стоянке кочевников пронеслась волна воинственных воплей.

— Смерть — не лучшее решение проблемы, — угрюмо произнес Трехрукий. Оказавшись среди большого количества порождений Тьмы, оживший мертвец вновь замкнулся, но сейчас он просто не мог промолчать. — Вы должны были собрать единомышленников и уйти. К чему это бессмысленное кровопролитие?

— Ты не понимаешь, бессмертный, — прорычал вождь. — Наша жизнь — сражения. Ее конец — славная гибель в бою, — он махнул секирой в сторону рассаженных вдоль стен трупов: — Они выбрали иную жизнь — трусливое бегство. И таков ее конец!