вздохнув, Ферот тяжело опустился на циновку. Его светлый взгляд бесцельно блуждал по палатке, пока случайно не наткнулся на нечто, что никак не могло быть частью жилища кочевых демонов. Понадобилось некоторое время, прежде чем епископ понял, что смотрит на свою руку, а именно — на грязный рукав некогда белоснежного камзола, ныне обретшего серо-коричневый оттенок.

«Когда я перестал обращать внимание на свой внешний вид?» — печально усмехнулся атлан, уставившись на пустующую петельку. Он только сейчас заметил отсутствие пуговицы. Сложно поверить, что когда-то складка на одежде могла обеспокоить Ферота больше, чем… да вот хотя бы сидящие вдоль стен трупы демонов, например. Впрочем, погибшие порождения Тьмы тоже не сильно его волновали. Сейчас он видел перед собой лишь одну цель, имел только одно желание и стремился к…

«Я повторяю одно и то же. Каждый день, каждый час, каждую минуту. Я устал. Очень сильно устал».

Епископ так часто размышлял об Ахине, о мотивах одержимого и о его дальнейших действиях, что уже начал сомневаться в своей способности думать о чем-либо еще. В какой-то момент он осознал, что уже не преследует опасного преступника, а гонится за идеей. Идеей, способной противостоять доктрине Света. И пусть Ахина ожидает неизбежное поражение, одержимый все равно продолжает сопротивляться и двигаться вперед, хотя не может не осознавать свою судьбу.

«Зачем? Почему? Как?»

Добро всегда побеждает зло. Таков принцип вселенского правосудия, основа справедливости, столп современного общества Атланской империи. Но это всегда звучит постфактум. А что происходит в процессе борьбы добра и зла? Как их распознать до начала конца? Не может ли победившее зло стать новым добром, если добро всегда побеждает зло? Что определяет исход — совокупность маленьких побед, итоговые крупные события, причины и предпосылки или же последствия? Может, все сразу?..

— Ферот.

Епископ подскочил от неожиданности, схватившись за рукоять меча. Сверкнула белая сталь.

— Ой-ой, не убивай меня, пожалуйста, — проворчал Эберн, слегка ударив когтем по лезвию клинка. Послышался мелодичный звон.

— Прости, — Ферот вернул меч в ножны и поправил перевязь. — Я задумался.

— Это не повод кидаться на других с оружием.

— Я извинился.

— Больно нужны мне твои извинения… — эмиссар прошелся по палатке, мимоходом пнув отрубленную голову демона, и остановился напротив атлана: — Итак, что дальше? Ахина здесь нет. Уже нет.

Ферот непроизвольно скрипнул зубами, услышав имя одержимого.

— Значит, он здесь был?

— Конечно, — фыркнул Эберн. — Горы трупов и разруха — разве не его почерк?

— Я бы не был так уверен.

— Других следов тоже хватает. И вонь темного духа я до сих пор чую.

— Точно?

— Точнее некуда.

Ферот угрюмо покачал головой:

— Значит, мы снова опоздали.

Полог палатки откинулся, вошел Ирьян.

— Опоздали, — сходу подтвердил бригадир. — Но зато остались живы.

— Что ты имеешь в виду?

— Он имеет в виду то, что на запад отсюда ушло более двух сотен багровокожих уродов, — ответил Эберн, бросив раздраженный взгляд на атлана: — Я тебе говорил об этом, но ты… задумался.

Честно говоря, эмиссар уже не раз пожалел, что пошел следом за Феротом после гибели Вилбера и Консалии. Надо было вернуться в Камиен и заняться куда более важными для общины делами, а не сушить шкуру на солнце Пустошей. От недавней симпатии остался лишь осадок, по инерции заставляющий Эберна помогать епископу.

— Как минимум две сотни демонов, — подтвердил Ирьян, пригладив топорщащиеся во все стороны седые усы. Сухой воздух бесплодных земель явно не пошел на пользу растительности на его лице. — Мои солдаты, конечно, не раз сталкивались с кочевниками, но с такой толпой мы своими силами не смогли бы управиться. Словом, нам повезло, что Ахин оказался здесь быстрее нас.

— Повезло, — мрачно повторил Ферот, поморщившись от внезапной головной боли. — Но откуда их столько? Разве демоны не живут отдельными небольшими племенами? Как Ахин смог объединить их за столь короткий срок?

— Скорее всего, сами объединились, — пожал плечами бригадир. — Такое случается, когда они готовят крупный налет. Но тут их было, конечно, намного больше, чем я когда-либо видел. Должно быть, так они подготовились к приходу нашего смутьяна.

— И не стоит забывать о тех тварях, которые направились вглубь Пустошей, — Эберн небрежно махнул рукой в восточном направлении. — Мы обнаружили их следы.

— Думаю, с одержимым отправились только воины, — предположил Ирьян. — А все остальные вернулись назад.

Эмиссар раздраженно покосился на него, явно не имея желания разговаривать с человеком. Однако стоять без дела на жаре посреди трупов демонов и убогих палаток Эберн не собирался, а посеревший и осунувшийся атлан, потирающий виски с болезненными стонами, на время выпал из беседы. Значит, гатляуру придется самому разобраться в ситуации и подтолкнуть Ферота к действию. Уже не в первый раз…

— Как думаешь, зачем они разделились? — сквозь сжатые зубы поинтересовался Эберн.

— Например, ушедшие в Пустоши могли отправиться за подкреплением, — снова пожал плечами Ирьян. — Нам ведь доподлинно неизвестна численность кочевников.

— Допустим, — эмиссар покосился на трупы старых демонов: — А с этими что не так?

— Чаще всего среди местных мертвецов встречаются именно старики и беглые рабы, — лоб человека рассекли глубокие морщины задумчивости. — Должно быть, они отказались присоединиться к Ахину. И одержимый натравил одних демонов на других, чтобы… М-да… — бригадир отмахнулся от своей догадки, как от назойливой мухи: — Понятия не имею. Да и нет смысла гадать на ровном месте. Факт в том, что два-три дня назад две сотни кочевников ушли отсюда на запад. И сейчас они уже находятся у границы Атланской империи.

— А еще шесть десятков нежити и предполагаемое подкрепление из Пустошей, — прошипел Эберн. Нервно дернув ушами, он прошелся по палатке, еще раз пнул отрубленную голову, подошел вплотную к Фероту и посмотрел прямо в его светлые глаза: — Нам надо срочно возвращаться в Камиен.

Епископ стоял, ссутулившись и беспомощно опустив руки. Боль давно покинула атлана, забрав с собой все мысли. Не сразу сообразив, что за гатляур стоит перед ним и о чем он говорит, Ферот медленно кивнул:

— Надо возвращаться в Камиен.

Он услышал свой голос, понял слова, но они как будто прозвучали иначе, смешавшись в густой пустоте его сознания.

«Признаю поражение», — сказал тогда Ферот.

«Я подвел кардинала Иустина», — еще раз сказал Ферот.

«Все было напрасно», — снова сказал Ферот.

— Но как так вышло? — прохрипел епископ.

— Моя вина, — склонил седую голову Ирьян. — Я выбрал неверный маршрут. Мои расчеты оказались ошибочны.

— Не принимай близко к сердцу, — фыркнул Эберн, одарив усатого бригадира уничижительным взглядом. — Мы сами виноваты, что доверились какому-то человеку. У нас было бы больше шансов перехватить одержимого, если бы мы просто