что нужно? – протянул было карлик, но, когда все-таки осознал, что случилось, распахнул глаза. Пару секунд он просто пялился на Вильгельма, тер лицо руками, а потом, разглядев в нем Эльгендорфа, неистово запищал и бросился к его ногам, ухватился за колено. – Господин! Господин, Вы вернулись! Счастье-то какое!

– Нуд! Нуд! Давай в дом зайдем, тут люди.

– Они должны знать, что мой Господин вернулся!

– Лучше не называть меня господином, Нуд. Здешние не поймут! – рассмеялся Вильгельм и, отлепив карлика от ноги, взял его на руки, стиснул в объятиях словно любимую игрушку и зашел в квартиру. Норрис с Катей на руках проследовали за ними.

Стоило Вильгельму опустить Нуда, чтобы развязать ботинки, карлик отошел в сторону и попытался завязать халат, но пояса не хватало, чтобы завязать его хорошо.

– Господин, я так рад, что Вы вернулись! Без Вас было так скучно!

– А я тут клоуном работал? – Улыбнулся Вильгельм и откинул ботинки в сторону.

– Нет, Вы что! Вы… – хотел уже сказать что-то карлик, но тут взгляд его темных глаз упал на ошеломленного Норриса, на руках которого лежала спящая женщина в старомодном и немного запылившемся платье в цветочек. – Господин! А это кто? Бомжи?

Вильгельм, не сумев сдержаться, поглядел на Норриса и прыснул. Из глаз выступили слезы смеха, а Норрис совсем растерялся. Хотя видеть радостного Вильгельма ему было приятнее, чем того, рыдающего и заливающего печаль успокоительным.

– Я… Нуд, не представляешь, как я скучал! – с трудом прервавшись на слова, проговорил Вильгельм. Он еще долго смеялся, будто за время отсутствия в нем накопилось очень много радости.

Пока они шли в гостиную, Вильгельм рассматривал квартиру. Ничего не изменилось, будто даже пыль лежала в тех же местах, что и до его отъезда. Шура так и валялся на диване, а когда Хозяин вошел – со всех крысиных ног побежал к нему. Нуд его откормил до состояния мясистой дорогой сардельки. Норрис аккуратно уложил Катю на диван – она все еще спала, погруженная в транс. На спинке сидела Лилиан, свернувшаяся в калачик. Стоило ей повернуться на звуки знакомого голоса и посмотреть на Норриса, тот отпрыгнул и шлепнулся о кресло.

– Ты чего? – спросил Вильгельм, гладя Шуру. Крыс почти мурчал. Нуд подошел к Кате и пытался раскрыть ее глаза, поднимая веки. – Нуд, она пока не очнется. Оставь ее.

Норрис все смотрел на игуану, а игуана не обращала на него никакого внимания – повернулась к нему хвостом и уставилась в окно.

– Это та, о ком я думаю? – прошептал Норрис. Глаза его были круглые словно мячики для пинг-понга.

– Ага, – кивнул Почитатель и посадил разжиревшего Шуру себе на плечо.

– Это…

– Ага. Она самая. В моей коллекции живности. – Победоносно улыбнулся Вильгельм, но, увидев насупившегося Нуда, добавил. – Ты не живность. Ты что-то среднее между уродливым ребенком и котом.

Карлика такой ответ, по всей видимости, устроил. Он сразу же поспешил на кухню, приволок оттуда табуретку на трех ножках и пакет чипсов, которыми, стоило ему усесться, начал хрумкать. Норрис все еще испуганно поглядывал на Лилиан.

– Так, Нуд, скажи. Сколько меня не было? – начал Вильгельм, усевшись в кресле по-турецки. Его светлый летний костюм никак не подходил по настроению под снежный кисель, развалившийся на дорогах и видневшийся из окна.

– Вас не было… Сейчас скажу, Вас, – карлик начал считать на пальцах, постоянно сбиваясь, – так. Три квитка я не оплатил, четыре раза я ходил в магазин. Шура плакал восемь раз, а Горх обещал свернуть мне шею два раза. Получается, что около трех месяцев.

– Сейчас декабрь?

– Ага. Только вот елки нет, а праздники скоро. – Надул губки Нуд и стянул колпачок с кудрявой макушки.

– Декабрь?! – воскликнул Норрис, подбежал к окну и посмотрел на грязно-коричневое месиво из снега и грязи, которые перемешались у тротуаров. – А снег где?

– А его нет, уважаемый. Глобальное потепление, таяние ледников и злые люди, которые очень много дышат. Снег тает, – сказал Нуд.

– С ума сойти…

– Я же забыл представить! – Вильгельм поднялся с места. – Нуд, это Норрис Херц, мой самый лучший друг и коллега. Я рассказывал тебе о нем.

– Норрис? Неужели! Да как же так, я так много раз о Вас слышал, а не знал! Я помню! Я так рад познакомиться! Простите, что назвал Вас бомжом! – воскликнул Нуд и, свалившись с табуретки и чуть не рассыпав чипсы, подбежал к Норрису и протянул ему руку. – Я Нуд, главный секретарь Господина Вильгельма Эльгендорфа. Кстати, а знаете, что Эльгендорф – это не фамилия? Я вот очень удивился! Хотя у меня тоже фамилии нет. Зовите меня просто Нуд, если захотите позвать.

Норрис кивнул, улыбнулся и пожал руку, больше похожую на куриную лапку, но продолжил сомневаться.

– А эта тетя? Она кто? – Нуд переключился на Катю и подбежал к ней, на ходу подтягивая штаны. Пакет чипсов он оставил на полу у кресла Норриса, а Херц поднял пакет и понюхал жаренную в масле картофельную труху, пахшую беконом.

– Это… Как бы тебе объяснить, – промямлил Вильгельм, уселся в кресло и принялся расчесывать ладони. Унятое успокоительным порошком напряжение медленно ползло по горлу.

– Это образец, за которым Вильгельм отправлялся. Ее зовут Екатерина Алексеевна, но зови ее Катей, когда она проснется, – спас ситуацию Норрис и тут же замешкался. – Но, просто дело в том, что сейчас она спит. Она не просто образец, она…

– Она красивая? – сомневаясь, предположил Нуд и тыкнул скрюченным пальчиком ей в щеку.

– Не совсем. Понимаешь…

– А мне кажется, что она красивая. Соседки наши не слишком красивые, особенно утром, а она – наоборот. Ей не нужны уколы в лицо, я такие в рекламе видел. А еще я видел, что некоторым людям кожу натягивают к ушам, представляете? Вот ей такого не надо.

Норрис даже немного вспотел, пытаясь придумать объяснение сложившейся ситуации, которая не ввела бы Вильгельма в состояние истерики. У Херца все равно уже не было сил снова успокаивать друга.

– Ну, если коротко, она жена Вильгельма, – выдохнул Норрис.

– Что?! – воскликнул Нуд, отпустив руку женщины, которая никак на прикосновение карлика не отреагировала. – Вы женаты, Господин?! Да это надо отпраздновать! С размахом отпраздновать! Я по телевизору видел свадьбу! Вот это свадьба! Каравай вот такой! Даже я не съем такой! А конкурсы! И с подвязкой, и с бутылками. А танцы! А платье какое можно сшить! Еле в дверь влезло! Господин, я бы Вам такой костюм нашел!

– Я уже давно окольцован, Нуд. Не стоит. – Натянул улыбку Вильгельм. Нуд заметил, что улыбка Господина не слишком-то радостная и,