тебя из подвала нужно лететь, – спросил он и уселся на краешек кровати.

– Из подвала? Да это не совсем подвал, наверное больше катакомбы.

– У тебя под домом катакомбы? – Улыбнулся Норрис.

– Не под домом. Они под кладбищем.

Норрис, казалось, осмыслил слова друга только через пару минут молчания.

– Лететь можем хоть завтра. Только нужно утром, очень рано выйдем, чтобы Катю донести. Тут недалеко, но лучше, чтобы никто не видел. – Вильгельм отвернулся к окну. – Чем дольше буду с Нудом, тем тяжелее будет его опять оставить. А взять с собой я его не смогу.

– Очаровательный парнишка. Хорошо, что ты его спас.

– А он тебе уже всю жизнь свою пересказал?

– Тебя не было час, он успел рассказать и про тебя. – Норрис улыбнулся. – И все-таки завтра? Будить Катю не будем?

– Будить? – Вильгельм нахмурился. – А какой смысл? Истерика нам помощи не сослужит, а успокаивать ее придется тебе. Я не возьмусь.

Норрис поправил халат, который на тощем теле казался огромным.

– Тогда нужно собрать…

– У меня все уже давно готово. – Вильгельм указал пальцем на ящик комода. – Там папка, в ней все расчеты и документация. Анкеты я заполнил.

– Тогда точно завтра. Ждать нет смысла, – вздохнул Норрис.

В комнате повисла тишина. Норрис сидел, нахмурившись, и смотрел в пол. Кадык его дергался. Норрис думал. Вильгельм же все пытался устроиться поудобнее. Так, чтобы куб не так сильно прожигал в нем холодную дыру. В темном воздухе летали пылинки.

– Вильгельм, – вдруг начал Норрис, – скажи, за чем ты ходил на улицу?

Почитатель замер, уткнувшись копчиком прямо в край куба. Сморщился и поблагодарил себя за то, что не включил в комнате свет. Иначе выражение его лица бы раскрыло Норрису все тайны.

– Я же сказал, за книжкой и ключом, – ответил Вильгельм.

– Врешь. – Кисло улыбнулся Норрис и встал. – Ты бы не пошел только из-за них.

– Я не…

– Я не буду тебе указывать. Тебе уже и без того на мозги накапали.

– Норри, ну чего ты? – воскликнул Вильгельм, но Норрис улыбнулся вновь и покачал головой.

– Дружба заключается в доверии. А настоящая дружба – в безусловном доверии. Так что я доверяю тебе. Если ты что-то придумал и не хочешь говорить, я не буду настаивать. Ты тут дольше, ты лучше знаешь, как правильно поступить. Только постарайся не сглупить.

Вильгельм кивнул, но кивок дался ему тяжело, словно голову опустить получилось сразу, а вот поднять – нет. И даже когда Норрис улыбнулся и пожелал другу спокойной ночи, Вильгельм не смог завернуться в пахнувшие лавандой простыни. Он лежал и смотрел в потолок, а куб, все еще светившийся, стоял на тумбочке рядом.

Когда на кухне перестала литься вода, а Нуд улегся в своей комнате и захрапел, Вильгельм поднялся с кровати и побрел в гостиную на ватных ногах. Норрис уже спал в кабинете друга, завернувшись в одеяло с головой.

Квартира погружена в туманный сумрак. Катя спала, за весь день так и не пошевелилась. Вильгельм даже поймал себя на мысли, что так она вполне могла что-то себе отлежать. Он уселся перед ней на колени, поставил рядом куб. Дрожащими пальцами он дотронулся до ее холодной щеки, губ, век, но она не откликнулась на прикосновения.

– Прости, Катенька, но разве у нас есть выбор? – прошептал Вильгельм ей и поцеловал, но кожа ее была холоднее снега. Он погладил ее по руке, нежной, почти детской. Катя никогда не знала работы.

Вильгельм открыл куб и вытащил оттуда два браслета. Аккуратно, стараясь не сломать, застегнул по одному на каждом из ее запястий. Браслеты на мгновение загорелись ядовито розовым цветом и потухли, слившись с кожей.

– Это мое тебе извинение и моя тебе жертва, – прошептал Вильгельм и поцеловал ее вновь. Она не стала теплее, но Почитатель чувствовал себя лучше. Словно с его плеч свалилась стопудовая ноша.

Всю ночь Вильгельм не мог сомкнуть глаз, а на утро, когда в комнату его вошел выспавшийся Норрис, Почитатель встретил его в дверях и поторопил. Он уже был собран.

– Чем быстрее уедем, тем скорее эта катавасия закончится, – пояснил он и улыбнулся. Норрис ничего не ответил, только кивнул.

Они завтракали в напряженной тишине. Вильгельм сёрбал кофе, Норрис доедал вчерашние пончики, а Нуд только шмыгал носом.

– Мы вернемся, Нуд. Я тебе обещаю, – повторял Вильгельм, а карлик громко сморкался и вздыхал.

– Вы так говорили. Говорили, а толку? Исчезли на три месяца!

– Но я же вернулся.

– А сейчас опять уезжаете! Опять меня бросаете одного! – И снова плач. В этот-то момент Норрис окончательно понял, почему Вильгельм не мог остаться. Нуда было бы тяжело оставить, пробудь они в квартире еще несколько дней.

Перед самым отправлением, когда Катя, завернутая в черное Вильгельмовское пальто, уже покоилась на руках Норриса, одетого в хороший костюм и приведенного в человеческий вид, а Нуд стоял в дверях, прижимая к себе Шуру, и продолжал утирать нос платочком. Вильгельм проверял документы и все необходимое, что запихнул в сумку дрожащими не только от боязни полета, который мог стать для него последним, но и от предстоявшей встречи с прошлой жизнью, руками.

До кладбища они шли в тишине. Норрис накрыл Катю пальто и шел, озираясь по сторонам, а Вильгельм смотрел под ноги. Даже когда дома сменились могилами, он не смог поднять глаз. Хотелось верить, что он видел пейзаж не в последний раз.

– Я что-то забыл спросить. Ты нацепил браслеты? Не забыл? Они где-то у тебя должны быть, – спросил Норрис, когда Эльгендорф уже настраивал Переместитель, а вокруг суетились помощники.

– Конечно, – бросил Почитатель, не оборачиваясь. По спине его пробежал холодок.

– Ты же за ними ходил?

– За ними.

– И ты точно их надел?

– Да! Норрис, я сейчас собьюсь! – воскликнул Вильгельм. – Сейчас собьюсь с координатами и отправлю нас за пределы Единого Космического Государства. Кто наши останки искать будет?

Норрис больше ничего не спрашивал.

Когда Вильгельм нажал кнопку, помощники уже исчезли в дырках в стенах. В водовороте завертевшейся перед глазами комнаты никто и не заметил, как Лилиан, появившаяся из сумки, которую Вильгельм оставил в углу комнаты, быстро подползла к Норрису и ухватилась за его штанину. Переместитель накрыл путешественников сетью космических километров и унес в пустоту, оставив от себя лишь горстку фиолетовой пыли.

А в опустевшей квартире на соседней улице остался только оплакивавший одиночество Нуд и Шура, обнимавший его коленку толстым хвостом.

Глава тридцать девятая

Вильгельм никогда не любил Переместители – даже во время перемещений на Земле его немного мутило.

Еще