Неожиданно раздался голос из первых рядов:

— Полисаний как раз был в армии и работал министром образования нового государственного образования кочевников. Он работал пропагандистом религии Радо и рассказывал кочевникам, почему необходимо жить ради любви и справедливости. По сути дела, под видом жреца Радо распространял нашу религию. Потом, когда он стал говорить о том, что у нашей религии больше преимуществ, его выкинули с доходного государственного поста. Так что он как раз мученик религии Бога-из-огня. В некотором смысле. И его вопросы определяются тем, что они вызваны практической деятельностью. Я видел это лично, я был в охране. И иногда я даже не мог себе представить, как он выворачивался.

Я вытянул шею, посмотреть, кто так нагло прессует нашего профессора. Во втором ряду сидел Одрамас в сильно помолодевшим варианте и изображал из себя студента. Похоже, я сильно накосячил, если прикрывать меня прибыл Сам.

— Жрец языческого Радо. Тогда понятно, почему его так корёжит при словах Истинной Религии, — торжествующе продекламировал профессор. А потом ещё сорок минут говорил о том, что если люди начинают приспосабливать религию к вопросам выживания, то это конец для религии.

Я дал себе обещание больше ничего не спрашивать у этого преподавателя. Человек очевидно не хотел ничего слышать.

Радо тихо исчез раньше, чем я успел его поблагодарить за поддержку. Или это не было поддержкой? В университете о моей работе жрецом Радо до сих пор не знали.

Вечером меня вызвал настоятель университета и спросил про мою деятельность в религии Радо. Я рассказал всю историю. Настоятель прикинул, на какое количество людей я воздействовал, и задумчиво произнёс:

— Епископ. В пятнадцать лет. Забавно. А как так получилось?

— Меня назначил жрец Радо, когда у нас было всего два союзных племени, в которых никто не умел писать, кроме вождей. У него просто не было других кандидатов и он не ожидал, что всё так разрастётся. Когда подготовили новых жрецов, меня выкинули.

— Понятно. Иди.

* * *

На зимних экзаменах Вастараба вышибла из университета одну деваху, которая совсем не училась, а вдобавок потеряла девственность и способность к целительству. Девка оказалась вредная, причём из влиятельной аристократической семьи. Она напела песен Священной Инквизиции о том, что Ва — ведьма и колдунья, которая не лечит, а ворует у людей силы и жизнь. А её семья продавила быстрое разворачивание дела.

Магистр Ордена успел вовремя предупредить меня, что против Ва начато дело. Он сказал, что Ва придётся исчезнуть. Мы изобразили арест жрицы силами ордена. Инквизиторы и допрашивали её в тюрьме ордена. Но для сожжения им выдали оборотня, которого до этого запытали так, что он был рад умереть хоть как-нибудь. Оборотень принял вид жрицы. Его сожгли в первый день весны. Во время сожжения оборотень потерял над собой контроль и принял естественную форму, к восторгу всей толпы и инквизиторов. Вскоре в Ордене появилась новая возница, всегда носившую закрытую маску так, что были видны только глаза. Значок гвардии первосвященника отбивал желание у кого-либо задавать вопросы, что находится под маской. Вастарабе выписали новые документы союзной кочевницы одного из крупных племен. С силами Ордена такие проблемы решались легко…

Ва не сильно огорчилась. У неё уже был большой живот, ей было тяжело ходить. Она готовилась стать мамой и не хотела думать ни о чём другом. Хранившиеся в банке деньги жрицы были переданы инквизицией мне как господину ведьмы, а я передал их Ва. За это время она заработала огромные деньги даже несмотря на то, что львиную долю отдавала настоятелю университета. При желании она могла не работать ещё много лет. Ва решила, что после родов поедет в государство кочевников. Там её никто пытаться жечь не будет.

* * *

К середине зимы благородные начальники города договорились и решили строить рельсовую дорогу. Три версты рельсов уложили довольно быстро, но когда пустили повозки, выяснилось, что на них почти никто не ездит. Сама по себе дорога оказалась очень дорогой из-за каменных рельсов и закрытых повозок с сиденьями красного бархата, а вдобавок к этому благородные господа решили, что чем выше задерут цену на билет, тем больше денег получат. Билет стал недоступным для обычных людей, а благородные, как правило, ездили на своих лошадях или в каретах. В городе кочевников людей заставляло пользоваться рельсовой дорогой отсутствие обычных дорог. В этом городе почти все мостовые были покрыты камнем. В итоге повозки ездили пустыми.

Я попытался уговорить благородных идиотов создать упрощённые повозки для простых людей, по шесть сидений в ряд, спиной к спине, без крыши, с простым навесом от дождя, и брать за поездку недорого. Они вроде бы как согласились, но вскоре это стало неактуально. На богомолье приехал Государь. Ему показали рельсовую дорогу, он пришёл в восторг и приказал переместить дорогу к себе в резиденцию. У него был очень большой и красивый парк во дворце, гостям и слугам было тяжело ходить по парку ножками. Поэтому Государь решил, что с такой дорогой парк будет намного удобнее, заодно и он сам сможет чаще бывать в любимых уголках.

Строители заикнулись, что дорога строила дорого. Государь сказал, что зачтёт стоимость дороги им в будущие налоги. Благородные господа обрадовались, что легко отделались от этого убыточного проекта. Повторно строить дорогу не стали.

* * *

Как-то раз, идя по коридору университета и будучи погруженный в свои мысли, я обнаружил, что какая-то девушка двигается мне наперерез. Я сделал шаг в сторону, чтобы избежать столкновения, но и девушка изменила направление движения. Я поднял глаза и увидел, что мне навстречу идёт та самая гадюка, из-за которой сожгли оборотня вместо Ва. И она уже сняла маску. Я понял, что сейчас она будет плеваться ядом с целью меня убить, и выставил папку с тетрадками перед собой.

Яд попал точно в папку. Я не стал ждать второго выстрела, стукнул мерзавку в живот, а потом по голове. Когда она упала, я навалился на неё сверху и прижал голову к полу. Только после этого я сообразил, что надо было сначала оглянуться и поискать свидетелей. Теперь все ученики в коридоре удивлённо смотрели на меня и явно задавались вопросом о том, зачем я избиваю девушку. Я громко заговорил:

— Я иду к настоятелю и веду к нему эту убийцу. Мне нужны свидетели, что она на меня напала.

Весь народ вокруг начал пожимать плечами и отводить глаза. Они не видели начала схватки. Неожиданно за мной раздался знакомый голос: