остались батальон херсонских гренадер, пять рот Грузинского полка и три роты егерей, вместе с Донским казачьим полком и конной грузинской милицией, при двенадцати орудиях.

2 сентября отряд подошел к Дзигаму – островершинной горе, уже занятой персидской конницей. С приближением русского авангарда персы отступили.

Пока Мадатов рассчитывал искать противника, тот сам шел прямо на него. Утром 3 сентября были получены сведения, что десятитысячный персидский корпус, оставив Елизаветполь, уже стоит у речки Шамхорки и что войсками командует принц Мамед‑Мирза, при котором в качестве наставника находится лучший полководец Персии сердар Амир‑хан.

Через пару часов со стороны Дзигамских гор показалась какая‑то конница – это Зураб‑хан, собравший остатки своей конницы, спешил соединиться с Мамедом‑Мирзой. А впереди перед нашим отрядом уже стоял неприятель.

Вскоре находящиеся в авангарде казаки завязали перестрелку, которая разгоралась сильнее, по мере того как наши двигались вперед.

Затем казаки лавой атаковали персидскую конницу Мамеда‑Заман‑хана и погнали неприятеля, в десять раз превосходившего их числом, нещадно рубя саблями отставших. Среди убитых оказались и два персидских военачальника Мирза‑хан и Риза‑хан.

Персидский корпус меж тем отошел за речку Шамхорку, где встал в боевом порядке. Мадатов в подзорную трубу обозревал неприятельские позиции. Шахскую гвардию, сарбазов и артиллерию Мамед‑Мирза и сердар Амир‑хан расположили в добротных шанцах. При этом пехота и артиллерия держали под огнем единственную дорогу, по которой могла бы приблизиться русская пехота. С флангов пехоту прикрыли большие массы татарской конницы.

– Никак не меньше десяти тысяч будет! – резюмировал командир батальона херсонцев.

– Это плохо, придется бить по частям! – усмехнулся Мадатов, подкрутив усы, – Ежели бы все сразу до кучи собрались, сразу бы все и отмучились!

Мадатов наскоро собрал военный совет. Изложил план атаки, а в конце сказал:

– Перед нами впятеро сильнейший по численности и положению неприятель, за нами стояла русская земля, ожидающая защиты. На нас лежит теперь спасение края от бедствий вражеского вторжения и честь русского оружия.

Офицеры были единодушно за атаку.

* * *

Войска Мадатова начали сражение в трех колоннах с кавалерией по флангам. Едва началось наступление, персы открыли жестокий огонь.

Мадатов ехал в первых рядах.

– Ребята! – кричал он гренадерам. – Приказываю начать и кончить дело штыками.

Размеренно били барабаны. Спокойно, будто на учениях, шагали с ружьями наперевес гренадеры и егеря. За ними, в резерве, херсонцы. Впереди колонн, верхом на золотистом карабахском коне, осыпаемый градом неприятельских пуль, невозмутимо шагом ехал Мадатов. Поодаль и сзади от него держались адъютанты.

– Ваше сиятельство! – кричали они Мадатову. – Вас заприметили и в вас целят!

– Тем лучше, что видят, – скорее убегут! – невозмутимо отвечал генерал-майор. – Передайте приказ прибавить шагу.

Поддерживая атакующую пехоту, восемь орудий, поставленные на высоте на левом берегу Шамхорки, открыли огонь через речку… Грузинская милиция завязала дело на правом фланге. Ее поддержали донцы и казахские татары. Вскоре ружейная пальба охватила всю персидскую линию обороны. А батальоны все шли и шли под размеренный рокот барабанов. Все так же спокойно, не вынимая сабли, ехал впереди всех Мадатов. На глазах обомлевших персов русские колонны спустились к речке и, не останавливаясь, двинулись, по пояс в воде, вброд через Шамхорку. Преодолев реку, гренадеры и егеря начали взбираться на ближайшие высоты.

Наступил поворотный момент сражения. Мадатов выхватил из ножен саблю и, обернувшись в седле к идущим за ним батальонам, крикнул:

– Вперед, ребята! Ура!

– Ура! – дружно ответили батальоны и неукротимой лавиной кинулись на ближайшую персидскую батарею.

Одновременно понеслась вперед и наша кавалерия, стремясь охватить персидские фланги.

И противник дрогнул!

Позже персидские военачальники оправдывались, что шахская гвардия была готова встретить русских в штыки, но ее смутили поднявшиеся в русском тылу клубы пыли.

– Это к Мадатову идут новые полки! Нам не устоять против них! – раздался чей-то первый панический вопль.

Этого оказалось достаточно. Первой обратилась в бегство персидская конница. С этой минуты шахская гвардия и сарбазы Аббаса-Мирзы остались предоставлены самим себе.

Не теряя времени, казаки, грузинские милиционеры и союзные татары бросились преследовать бегущую конницу, одновременно отрезая путь отступления персидской пехоте.

Что касается поднятых в нашем тылу клубов пыли, то это оказался отставший и спешивший догнать отряд обоз…

Между тем среди персов началась самая настоящая паника. Толпы метались по долине Шамхора, не понимая, что им делать. Затем вся огромная беспорядочная масса побежала, бросая оружие.

Удиравший принц Мамед‑Мирза так торопился, что бросил гарем красивых мальчиков, сопровождавших его в походе. Менее счастлив был сердар Амир‑хан. Брошенный конвоем, он в одиночку мчался прочь с поля боя на кровном текинском жеребце. Именно этот конь и роскошь убранства и привлекли внимание казаков. Один из них, бросившись в погоню, быстро настиг персидского главнокомандующего и насквозь проткнул старика копьем.

Только после боя, разглядев, что добытый конь имеет сбрую и седло из чистого золота с драгоценными камнями, счастливец понял, что пронзенный копьем тщедушный старик был важным персидским вельможей.

…Все пространство от Шамхора до Елизаветполя было устлано трупами, которые никто не считал. Позднее персидские историки скажут, что их соплеменников полегло более двух тысяч, а некоторые говорили и о пяти.

Шахская гвардия, участвовавшая в сражении, была перебита полностью. Под дарами русских штыков не уцелел никто…

Ужас побежденных был так велик, что оставшиеся в живых персы бежали мимо Елизаветполя за Курак‑чай и дальше по Шушинской дороге куда глаза глядят.

Когда Мадатов приказал подсчитать наши потери, то выслушав доклад, вначале не поверил – десяток убитых и два десятка раненных!

Среди захваченных трофеев оказалось и несколько новейших английских пушек.

– А за подарки англичанке благодарствие особое! – говорили артиллеристы, оглядывая ценные трофеи.

«Так храброе русское войско исполнило приказание Вашего Высокопревосходительства идти и с малыми силами победить неприятеля, в пять раз сильнейшего», – написал в своем донесении Ермолову радостный Мадатов.

Ермолов, получив донесение Мадатова, иронизировал в кругу близких людей:

– Сын Аббаса‑Мирзы в первых своих подвигах уподобился своему родителю, ибо, как и он, начал их бегством. Семейство Каджаров вообще отличается завидной расторопностью в бегстве!

А Мадатов, не теряя времени, уже шел по пятам бежавшего неприятеля, захватывая один за другим брошенные лагеря. Солдаты отказывались от привалов, крича:

– Давай сразу до Елизаветполя дотопаем, а там уж и дневку устроим!

Однако, глядя на вымотанных долгим переходом и жарким боем солдат, Мадатов все же приказал остановиться на отдых.

Весело обходя на бивуаке приходящих в себя гренадеров и егерей, генерал поздравлял их с победой.

– Вы русские воины, русские богатыри! – говорил им Мадатов. – Я с вами никогда побежден не буду, и мы станем бить персиян везде, где их встретим!

Вызвав