Снег идёт прямо в комнате. Он падает сверху, из темноты – он больше не может разглядеть ни потолка, ни стен, вместо них только мрак, с ним не могут справиться его глаза. Обыкновенные глаза, которые не видят в темноте. Это Кеорт Квинт будет видеть и слышать лучше, чем положено человеку, это он через несколько лет будет лежать на кровати посреди черной пустоты с женщиной, которая похожа и не похожа на ту, что сейчас рядом с ним.

– Я больше не чувствую преданности ни к чему. После всего, что со мной делали… внушали лояльность ко всем подряд, пользовались мной, как хотели… Я выгорел.

– Выгорел, – эхом отозвалась Морин.

Она вдруг стала обжигающе холодной, будто её вылепили из снега. Он замерзал в выстуженной комнате, обхватив её тело под тонкой простынёй.

– В компании я проходила много курсов. Личностный рост, развитие лидерских качеств, укрепление командности. Сдавала экзамены вместе с другими сотрудниками. Мы все были такие… энтузиасты с горящими глазами… Корпоративные принципы были нашими заповедями, работа на компанию – нашей религией, и это казалось нормальным. Компания может вбить в голову что угодно, когда ты среди людей, которые искренне верят в компанию.

Снег падает на лицо, медленно тает, оставляя влажные дорожки. Он холодный, но глаза от него почему-то жжёт.

– Я вижу то, чего нет. Настоящие воспоминания перепутались с памятью от прошлых внедрений и с остатками внушённых биографий. – Он помолчал. – Я когда-нибудь стану нормальным?

– Электрошок может вызывать повреждения мозга. Особенно если процедур было много. Возможно, повреждения мозга вызвали у тебя устойчивое психическое расстройство.

– А память? Память может восстановиться?

– Не знаю. Некоторые вещи лучше не помнить. Я бы не отказалась всё забыть.

Он смотрел на её спину. Татуировки не должно быть, её не было раньше – у той, другой, которая выглядела в точности как Морин. Они уже лежали так вместе, в темноте, в комнате, очень похожей на эту. В прошлом, которого никогда не было.

«Или это прошлое на самом деле реально, а настоящее – бредовая фантазия? Что, если всё, что меня окружает, я на самом деле придумал? И поэтому у Морин лицо моей жены, Эйди похожа на мою сестру, а Артон – на старшего брата?

Или всё наоборот? Может, это я придал облик Морин, Эйди и Артона своим близким, потому что не могу вспомнить, как они выглядели на самом деле?»

– Я запутался. – Пустой лист шелестит на ветру. – Возможно, я действительно сошёл с ума.

Он смотрел в потолок, не думая ни о чём.

«Очищение. Надо добраться до Центра, и всё встанет на свои места».

Ему показалось, что кто-то произнёс это вслух. Он посмотрел в угол комнаты, ожидая увидеть там исполосованное белёсое лицо.

В углу была только темнота. В комнате никого не было – только он сам, разбросанная по полу одежда и лежащая на нём Морин. Под её ровное дыхание он уснул.

Волны с шумом разбивались о берег узкого мыса. Они сидели на краю скалистого обрыва, касаясь плечами; под их ногами мерно покачивалась серо-синяя поверхность моря. Размеренное и мощное движение напоминало дыхание спящего в глубине гиганта. Волны накатывали, врезались в камень, рассыпаясь на тысячи пенящихся брызг.

– Почему ты это сделала? – спросил Кеорт. – Почему ты… остановила меня?

– Я хотела тебе помочь, – просто ответила Морин.

– Ты – мой ангел-хранитель.

Он хотел, чтобы это прозвучало как шутка. Морин бледно улыбнулась, повернулась к морю и стала смотреть на горизонт.

– Мне здесь снятся кошмары, – сказала она. – Всегда снились, с самого первого дня. И Эйди, и Эгеру тоже.

Она кивнула в сторону крепости, избегая на неё смотреть.

– Мне снилось, что я уже умерла. Что это всё не настоящее. Что это ад, жизнь после смерти, или что-то вроде того… Или снилось, что я умираю прямо сейчас. Что на самом деле наша шлюпка разбилась, и я лежу среди обломков вместе с Конкерсом, Жофрэ и Уэлшем. А это всё, – она обвела рукой горизонт, – это всё предсмертный бред. Фантазия, которую родил мой умирающий мозг. Это всё не настоящее. Может, мы все давно мертвы. Или умираем сейчас. Я в разбитой шлюпке. А ты…

Кеорт посмотрел на солнце. Этим вечером оно было тусклым, не ярче светильника на потолке маленькой комнаты с эмблемой.

– Мне снилось, что мы все умерли, просто не помним этого. – Морин продолжала говорить, глядя вдаль. – Мы повторяем одно и то же, раз за разом движемся по одному и тому же кругу, постепенно забывая, кто мы, забывая всех, кто был нам дорог…

Она вдруг показалась ему очень знакомой и при этом очень чужой.

– Нам надо улетать отсюда, – сказал Кеорт. – У директора на меня планы, и, наверно, не только на меня. Он ничего не делает просто так.

Он посмотрел в сторону крепости. Охранников отсюда не было видно, но они наверняка вышагивали у периметра, предсказуемые, как автоматы.

– Я поговорю с Артоном о директоре и о том, что я здесь увидел. Вместе мы сможем выбраться. Его не остановит никакая охрана.

– Думаешь, Эгер тебя послушает?

Морин поболтала в воздухе босой ногой. Вода внизу с шипением разбилась о камень.

– Он зол на меня. Он думает, что я его обманул. Отчасти он прав.

С моря налетел холодный ветер. Плечи Морин покрылись гусиной кожей.

– Я на самом деле ничего не нашёл в старом компьютере на станции связи. Я ведь почти ничего не понимаю в программировании – как я мог взять и прочитать строки кода? Я, сам того не понимая, выхватил из всех слов на мониторе слово enigma, которое на самом деле означает в тексте кода ссылку на отсутствующий объект. Я увидел то, что хотел – я решил, что мне надо попасть на базу «Энигма». Я работал там раньше как внедрённый агент. После того как я выполнил там свою задачу, я отправился в Центр переподготовки, как положено каждому агенту после задания. Увидев слово enigma в строках кода, я попытался повторить свой путь, чтобы вспомнить, где находится Центр. И в «Энигме», с тем листом бумаги, я провернул тот же трюк. Только с компьютером я, сам того не зная, обманывал Артона, а с листом обманул сам себя.

– Когда он думал, что все делают то, что решил он, он сам шёл туда, куда хотел ты. – Морин усмехнулась. – Должно быть, он в бешенстве.

– Наверно, он думает, что я его предал.

Кеорт посмотрел на эмблему на своём плече.

– Я ухожу из компании. Так ему и скажу.

Морин долго молчала. Волны бились о скалы, брызги изредка долетали до её босых ступней.

– Эгер не обрадуется, когда узнает, что ты увольняешься. Он готов проделать путь до самой Земли, чтобы найти тех, кто скажет ему, в чём его цель, смысл его жизни. Он не понимает, что таких людей нет. Что он найдёт лишь тех, кто решит за него в своих интересах.