Её плечо было тёплым, твёрдым. Кеорт вдруг почувствовал, что благодарен ей за то, что она здесь.

– Он тебя не поймёт. Лучше не говори ему.

– Я не Артона имел в виду. – Кеорт посмотрел на верхушку башни, нащупал рацию в кармане. – Я скажу Патеру. Хочу, чтобы он знал, что я изменился. Что он ошибается насчёт меня.

– Разве обязательно ему сообщать?

– Я так хочу. Так я подведу итог моей работы в компании. Ведь формально ментор Крон – мой руководитель.

Кеорт повернулся к ней, поглядел в её глаза.

– Я не очень умею чего-то хотеть – за меня всегда хотели другие. Но теперь я вижу всё ясно и чётко: я хочу уйти из компании, и я хочу попасть в Центр.

– А Артону я всё объясню. Расскажу ему, что со мной сделали. Он поймёт. И ещё я хочу убедить его, чтобы на Земле он не отдавал Эйди в компанию. Пусть сама решит, чего она хочет.

Она молчала, не мешая ему.

– Он поймёт, – сказал Кеорт. – Он не плохой человек. Когда он узнает, что компания делает с людьми, он поймёт.

Она смотрела с сомнением, но ничего не говорила. Кеорт поглядел на башню, похожую на оплавленную свечу.

– Мне трудно с ним говорить. Мне кажется, что он способен меня переубедить.

– Он тебя учил. Видимо, он тебя хорошо знает и умеет тобой манипулировать.

Ветер с моря почему-то принёс пыль старой дороги, ведущей к цепи терриконов.

– Меня учили, что работа – краеугольный камень самоопределения человека. Такой же, как имя… – Кеорт посмотрел на Морин. – Мне нужно всё сказать моему ментору, чтобы освободиться от того, чему он меня учил.

Сквозь шум ветра и моря послышались шаги. Повернувшись, Кеорт увидел идущую к ним Эйди. Она улыбнулась, помахала ему, приближаясь; ветер трепал её светлые волосы, её движения были плавными, как бег волн, она вся была исполнена изящества, какой-то неуловимой грации…

«Свобода, – подумал Кеорт, глядя на неё. – Вот что это – проявление внутренней свободы».

– Вы не видели Артона? – спросила она.

Морин покачала головой. Она смотрела на Эйди снизу вверх с таким выражением, с каким в храмах смотрят на иконы.

– Он ушёл куда-то, совсем рано, утром. – На лице Эйди мелькнула тревога. – Я даже не видела, как он уходил. И он был совсем убитый вчера. И не стал мне рассказывать, что случилось.

– Он вернётся, – сказал Кеорт. – Ты его знаешь. Что бы ни случилось, он вернётся за тобой. Не волнуйся.

Она посветлела, поглядела вдаль. В её глазах отразились скалы, море, заходящее солнце – всё вместе и сразу. Отражение в её глазах было необъяснимо пронзительным, оно было лучше, чем то, что улавливали адаптивные зрачки в глазах Кеорта.

– Эйди, а ты можешь… можешь это нарисовать? – спросил он.

Она улыбнулась, обвела глазами горизонт и кивнула. Кеорту показалось, что он вот-вот поймёт и осознает это нечто, которое живёт в её глазах, но оно снова ускользнуло.

«Ничего, – подумал он. – Может, в следующий раз получится».

– Я пойду. – Он встал, сжимая рацию в кармане куртки.

– Поспеши, – сказала Морин. – Скоро начнётся буря.

Кеорт поглядел на море. Со стороны горизонта надвигалась тяжкая чернота, не похожая на сумерки. Он кивнул и направился к башне.

Кеорт нажал на кнопку приёма, рация коротко пискнула.

– Крон, ты там?

– Здравствуй. – Голос из рации исполнен значительности и спокойствия. – Как ты? Переварил то, что вчера узнал? Я понимаю, на тебя много всего свалилось…

– Я много всего могу выдержать. – Сломанные рёбра и искалеченная рука отозвались болью. – Я обдумал всё, что ты мне рассказал. Теперь говорить буду я.

Кеорт вдохнул так глубоко, что заломило рёбра, и произнёс:

– Я увольняюсь.

Ментор некоторое время молчал. Если бы не треск атмосферных разрядов в динамике, Кеорт подумал бы, что связь прервалась.

– Расскажи, почему ты сказал то, что сказал. – В голосе ментора появились интонации психолога, ведущего приём. – Я хочу выяснить, что тебя на это подвигло. Насколько глубоки твои заблуждения.

– Это не заблуждения. Я вижу всё ясно, как никогда.

– Ты разочаровался в компании, – произнёс ментор, будто рассуждая на отвлечённую тему. – У такого изменения системы ценностей должны быть веские причины. Расскажи мне о них.

Небо затянуло тучами, наползшими с моря. Ветер прекратился, но это было лишь временное затишье перед чем-то грандиозным.

– Корпоративная лояльность работает только в одну сторону. – Кеорту приходилось подбирать слова с трудом. – Нас убеждают отдать все силы и всё время компании, но взамен мы получаем несоизмеримо мало.

Говорить становилось легче. Всё, о чём он думал после того, как обстоятельства вырвали его и Селвы, начало укладываться в голове и обретать форму слов.

– Нас стараются убедить, что вместо материального мы получаем уникальную возможность для самореализации, для саморазвития… Но о какой самореализации можно говорить, если я лишь винтик системы, если я всего-навсего обслуживаю какой-то производственный процесс?

Невидимый паук в центре колодца. Безмолвный рабочий в маске сварщика. Человек с татуированным лицом, бредущий среди руин. Всё это было не зря, если бы он не видел всего этого, то не нашёл бы, что сейчас сказать.

– На деле у меня нет никакого пространства для моего – именно моего, индивидуального саморазвития. Компания подавляет мою индивидуальность, убеждая меня искать самовыражение в работе, и только в работе. Рабочий процесс каждого сотрудника стараются стандартизировать – значит, и моя самореализация в компании должна укладываться в строго определённые рамки. Всё для того, чтобы меня при необходимости легко можно было заменить.

Кеорт не испытывал никакого волнения. То, что он сейчас произносил вслух, было правильно.

– Я хочу делать то, что нужно мне. Я хочу быть собой, а не тем, кем компании удобно меня видеть. Поэтому я увольняюсь.

С моря налетел ветер, дёрнул Кеорта за одежду.

– Позволь, я объясню, в чём ты не прав. – Голос ментора как будто стал чуть суше.

– Нет! Не говори ничего. Я понимаю, в чём твой интерес. Я не буду слушать.

– Всё хуже, чем я думал.

Кеорт поглядел вверх. Казалось, голос Патера исходит прямо с неба, из-за тяжёлых низких туч.

– Я ждал, что ты вернёшься к норме, когда я всё тебе расскажу, – произнёс Крон. – Но, видимо, многочисленные внедрения плюс незавершённое удаление памяти породили странную проблему: ты перестал доверять твоей настоящей компании. На фоне того, что ты слишком долго находился вне корпоративной среды, у тебя развился какой-то психоз, паранойя – ты не веришь ничему и никому, даже мне.