– Я живу здесь со своей… тетей, – неожиданновыпалила девушка.

– Здесь? Во дворце?

– Она ждет меня внизу.

Это была откровенная ложь, но он ей поверил.

– Она тоже работает здесь?

– Да. Ее зовут Марчелла Фабиани.

Надеясь, что майор еще не встречался с Марчеллой, Сиринапыталась создать образ дракона, готового по первому ее требованию напасть наврага. Но в мозгу невольно промелькнул образ старой, толстой, тяжело дышащейМарчеллы, и Сирина едва не застонала вслух. Если этот человек захочет обидетьее, здесь нет никого, кто пришел бы ей на помощь.

– В таком случае ты Сирина Фабиани, как я понимаю?

Он еще раз внимательно окинул ее взглядом, и девушкапомедлила лишь мгновение, прежде чем утвердительно кивнула:

– Да.

– Меня зовут майор Фуллертон, как ты уже догадалась.Это мой кабинет. И я не хочу больше видеть тебя здесь. Разве что днем, когдатут надо будет прибрать, и то только в том случае, если я тебя позову. Понятно?

Сирина кивнула. Несмотря на серьезный тон, каким это былосказано, у нее сложилось впечатление, что он смеялся над ней. Вокруг его глазплясали морщинки, дававшие основание предположить, что он не был настолькосерьезен, каким хотел казаться.

– Есть дверь между дворцом и твоей комнатой?

Майор продолжал с интересом разглядывать ее. Сирина тоже немогла отвести от него глаз. У него были густые светлые вьющиеся волосы, широкиеплечи и, как ей показалось, сильные руки. Ладони красивой формы, с длиннымиизящными пальцами… длинные ноги… Да, он выглядел весьма привлекательно, но в тоже время и ужасно заносчиво. Интересно, из какой он семьи? Майор напомнил ейримских плейбоев. Возможно, именно поэтому он и спросил ее насчет двери междуее комнатой и дворцом… Сирина гордо вскинула голову.

– Да, майор, есть. Она ведет прямо в спальню моей тети.

Фуллертон с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Но унего не было настроения продолжать пикировку.

– Понятно. В таком случае мы постараемся не беспокоитьтвою тетю. Я сделаю так, чтобы дверь между дворцом и вашими комнатами навсегдазакрыли, чтобы… у тебя не появлялся соблазн бродить где попало. К тому же сзавтрашнего дня с внешней стороны дворца будет выставлен часовой, и тебе непридется прибегать мне на помощь.

– Я не приходила вам на помощь, майор. Я пришлавзглянуть, нет ли тут жулика. Это моя обязанность, – совершенно искренносказала Сирина, и Фуллертон опять чуть не рассмеялся, – оберегать дом.

– Уверяю, я глубоко признателен тебе за твои труды,Сирина. Но впредь это не будет входить в твои обязанности.

– Отлично.

– В таком случае всего хорошего. – Майор намгновение замешкался. – Спокойной ночи.

Сирина осталась неподвижной.

– А дверь? – спросила она.

– Дверь?!

Секунду майор растерянно моргал, ничего не понимая.

– Дверь, ведущая в наши комнаты. Вы прикажете закрытьее завтра?

Это означало, что им с Марчеллой придется выходить на улицуи заходить в дом с парадного крыльца всякий раз, когда зазвонят в колокольчикили будет нужно выполнять работу в основном здании дворца.

Для Марчеллы это было бы огромным осложнением, впрочем, идля нее самой тоже немалой помехой. Однако майор не мог больше сдерживаться иулыбнулся. Действительно, девушка была очень смешной, упрямой, смелой и такойрешительной. Ему захотелось побольше узнать о ее жизни, о прошлом, где онанаучилась английскому. Разволновавшись и потеряв контроль, Сирина позволила емузаметить, что отлично говорит по-английски.

– Думаю, можно оставить дверь в покое. Но ты не должнабродить ночью по верхним этажам. В конце концов, – сказал он, загадочноглядя на нее, – ты можешь случайно забрести в мою спальню… Что-то непомню, чтобы сегодня ты постучала, прежде чем войти в мой кабинет.

Сирина покраснела до самых корней волос и впервые опустилаглаза. Майору стало неловко перед столь юной особой. Он понял, что вел себянесправедливо по отношению к ней. Сирина все еще смотрела на свои грубыебашмаки, когда он смущенно кашлянул и, распахнув дверь настежь, решительнопроизнес:

– Доброй ночи.

Высоко подняв голову, Сирина прошла мимо него и негромкопроизнесла по-итальянски:

– Доброй ночи.

Он слышал, как она спускалась вниз по лестнице, как черезнесколько секунд стучала башмаками по бесконечно длинному мраморному холлу.Увидел, как внизу погас свет, слышал, как в отдалении негромко стукнулазакрывшаяся дверь. Может быть, дверь, которая вела в спальню ее тети? Фуллертонулыбнулся, припомнив ее отчаянную храбрость.

Да, странная девушка…. К тому же настоящая красавица. Но вНью-Йорке его ждет Пэтти Азертон… И он словно наяву увидел свою невесту ввечернем платье из синего бархата, с бархатной накидкой, отделанной белыммехом. Ее иссиня-черные волосы контрастировали со светлой кожей и большими, каку куклы, синими глазами. Улыбаясь, майор подошел к окну и стал смотреть на сад,но, глядя вниз, он, как это ни странно, думал не о Пэтти. Из памяти не шлизеленые решительные глаза Сирины. Интересно, о чем она думала, глядя на этотсад? Что она тут искала? Или кого? Хотя, впрочем, какое это имеет для негозначение? Она ведь была и останется всего лишь служанкой, нанятой дляподдержания порядка во дворце.

Но тем не менее мысль о юной красавице долго не покидалаего…

– Сирина! Прекрати сейчас же! – сердито крикнулаМарчелла, когда Сирина склонилась, чтобы как следует отмыть ванну в комнатеЧарли Крокмена. Несчастная женщина не могла видеть свою драгоценную девочку заподобной работой.

– Марчелла, все в порядке…

Сирина отмахнулась от старой служанки, как от большойдобродушной собаки. Но та попыталась забрать тряпку из рук Сирины.

– Ты прекратишь?

– Нет!

На этот раз в глазах Марчеллы засветилось отчаяние. Онаприсела на край ванны и прошептала Сирине:

– Если ты не послушаешься меня, я все им расскажу.

– Расскажешь им? О чем?! – Сирина с улыбкой откинула всторону длинный золотистый локон, падавший на глаза. – Что я не знаю, чтоделаю? Вероятно, они и сами это уже заметили.

Сирина, опустившись на корточки, усмехнулась. Вот уже почтимесяц, как она старательно работала на американцев, и это ее вполне устраивало.У нее была еда, крыша над головой, она жила с Марчеллой, единственнойоставшейся в живых из всей ее семьи. «Чего ж еще желать?» – почти ежедневноспрашивала себя Сирина. И сама же отвечала: «Гораздо большего». Но большего небыло. Это все, что у нее было. Она написала письмо матери Констанции, сообщив,что благополучно добралась до дома. Рассказала о смерти бабушки, о том, чтовновь живет в родительском доме в Риме, хотя и не объяснила, в каком качестве.