были сегодня на втором этаже отеля Метрополь в третьем Гранд-люксе? – не отставал журналист, преследуя поочерёдно каждого входящего.

Удивительное молчание, что царило сейчас среди оскандалившихся личностей, продлилось недолго. Едва дверь закрылась за Винвигом, Фелиция начала первая. Она поочерёдно обняла дочь и секретаря Харви, выражая искренние поздравления.

– Я, конечно, сильно удивлена, дорогая, что вы решили тайно пожениться. Но памятуя о моей сестре, я… не удивлена, – докончила она уже более сдержанно.

Эрни пожал руку Винвигу. Тот изумлённо округлил глаза и только после слов Райена догадался, что на самом деле происходит.

– Вообще-то жених здесь я. Точнее, муж.

И без того неудобная ситуация стала настоящим кошмаром, во всяком случае Эбигайль в этом уверилась на все сто процентов.

– Мама, я всё объясню, это недоразумение, – попыталась она подобрать слова, чтобы сгладить неловкость.

– Эби, люди не выходят замуж из-за недоразумения, – не согласилась Фелиция, едва оправилась от первого шока. Строгая мина на её лице ничуть не смягчилась, когда она перевела недовольный взгляд на настоящего супруга дочери. – Но я с удовольствием выслушаю твою версию событий за чашкой чая.

– И правда, – Эрни Кросс виновато пожал руку в этот раз уже Райену Эттенгофу, и как гостеприимный хозяин указал в сторону гостиной: – Располагайтесь, пожалуйста.

Эбигайль втянула голову в шею и хотела тоже миновать кухню, чтобы усесться на диван в ожидании своей участи, но строгий окрик матери разбил вдребезги все её надежды обойтись без разговора с родителями. Видно было, что Фелиция гневалась, а попадать под горячую руку очень уж не хотелось.

Едва часть семейства Кросс собралась возле кухонной плиты, отец взял слово, заступаясь за дочь:

– А я тебе напомню, в кого она такая.

– Но она же не знает!.. – Фелиция сокрушённо выдохнула и стала ходить из угла в угол.

Вместо криков обычно собранная и спокойная женщина сейчас схватилась руками за голову, будто страдала от сильной мигрени.

– Не знаю «что»? – Эбигайль заинтригованно уточнила, но ответить ей никто так и не удосужился.

Матушка продолжила мерить шагами пол. Отец со вздохом достал коробку с чайным сервизом, предварительно включив нагревательный элемент железной плиты.

– Самовар достанем, или принесём уже заваренный в чайнике? – спросил Эрни совершенно спокойно.

– Райен Эттенгоф! – сокрушённо причитала Фелиция, не обращая ни на кого внимание. – Это же сын той самой задиры, которая вечно дралась с моей сестрой?

– Фибиола тоже не подарок, – заметил мистер Кросс, не меняя интонации.

Меж тем он достал цветную металлическую шкатулочку с заваркой, стоящую на верхней полке буфета, и продолжил заниматься маленькими приготовлениями.

– Что вы от меня скрываете? – Эби упрямо уставилась на мать.

– Скажем ей? – спросил Эрни, глядя с надеждой на супругу. – Всё-таки она уже выросла и сама зарабатывает, а теперь вон замуж вышла, не поставив нас в известность.

– Папа!

– Это разве не так? Я, в отличие от вас, констатирую факты, трезво мыслю и не поддаюсь эмоциям. – Опытный адвокат пожал плечами. Усталая улыбка не сходила с его лица. Не хватало до полной привычной картины очков с толстыми линзами, которые он любил время от времени поправлять на носу, или же демонстративно протирать платочком.

Секунда-другая, и Фелиция остановилась, глядя на мужа с сомнением.

– Не слишком ли это будет шокирующе, сразу столько событий в один день? – спросила она у мужа, по-прежнему не обращая внимание на упрямый взгляд дочери.

Эрни кивнул.

– Удобнее случая просто не найти.

– Ты так считаешь?

Фелиция горько вздохнула.

– На самом деле мы тебе не родные мать и отец. Мы твои тетя и дядя. А твоя мама – эпатажная светская львица, моя старшая сестра Фабиола Гинкрауд. – Миссис Кросс заломила руки за спину и страдальчески продолжила: – Но мы же старались, мы же столько труда вложили в твоё воспитание. Мы всё сделали, чтобы ты училась, нашла своё призвание в жизни, а не праздно проводила время на вечеринках. Однако, похоже, против генов не поспоришь.

Громкий сокрушённый вздох, казалось, прозвучал с разных сторон, будто сокрушалась не только Фелиция, но и всё вокруг.

– То есть вы сейчас не шутите? – Эби отказывалась переваривать информацию. – Фабиола Гинкрауд. Та, чьими снимками частенько пестрят первые полосы новостных газет? И она… – Эбигайль ненадолго замолчала, обиженно глядя на своих дядю и тётю, – она вообще не думает обо мне? Почему я её не видела за всё это время? Тут явно что-то не сходится.

– О, дорогая… – Фелиция скривилась, как от лимона. – Понимаю твои чувства, но моя сестра вечно занята поиском того единственного. Она довольно, кхм, легкомысленна в выборе спутника жизни и быстро влюбляется в очередного джентльмена, едва соответствующего хотя бы одному критерию из её списка. Но в перерывах между этим она о тебе вспоминает.

– Она пишет письма иногда. – Эрни Кросс подтвердил слова супруги.

– Письма? – Эби выплюнула это слово. – Письма пишет и только?

– Да, я понимаю, в это сложно поверить, но так и есть.

Дядя пожал плечами с невинным видом, будто говорил о погоде или же цветах в горшке. Ранее Эбигайль всегда поражалась уравновешенному флегматичному характеру, как она думала, отца, и корила себя за то, что ничуть на него не похожа, сейчас же вся эта ситуация её невероятным образом раздражала. Стены давили, и ей захотелось глотнуть воздуха. Но тут она вспомнила, что, как назло, на пороге их ждёт ушлый досаждающий репортёр.

– Я, пожалуй, выйду в зал, – наконец выдавила она из себя и, пошатываясь, отправилась туда же, куда до этого ушли незваные гости уютного домика четы адвокатов.

Винвиг встретил Эбигайль с улыбкой и ободряюще на неё посмотрел:

– Мы уже было подумали, что вы о нас забыли.

– Это воистину так, – она не стала врать. – Я только что выяснила, что моя мать – светская львица.

– Что, простите? – секретарь Эттенгофа-старшего вмиг посерьёзнел и засверкал очами, будто узнал нечто несусветное. – Фелиция – светская львица?

– Нет, моя мать Фабиола Гинкрауд.

Если кто-то и почувствовал облегчение от услышанного, то только Винвиг, потому что еще пару секунд назад