с волнением обнаруживаю, что сдал свой первый тренировочный тест. Такое чувство, словно я качусь на гигантской волне победы над Эль Сидом всю дорогу до берега.

Неправильная вечеринка

Люди, которые приезжают в мамину ветеринарную приемную, обычно паркуются на одной из боковых улочек, так что я удивлен, когда прихожу домой из школы и вижу на подъездной дорожке несколько машин.

Тайна раскрыта, когда я обнаруживаю папу и нескольких его друзей в гостиной за видеоиграми. Я прислоняюсь к двери, глядя на эту незнакомую картину.

Узнаю папиного друга по колледжу, Эрика, и мистера Дженсена, который работал с папой несколько лет назад. Кто третий парень, я не догадываюсь. Все четверо сгрудились вокруг телика и вопят в монитор. На полу валяются две пустые коробки из-под пиццы и несколько пивных банок.

Часы на кухне показывают десять минут четвертого. Остается лишь надеяться, что у мамы сегодня полный прием, и она не появится дома, чтобы переодеться или прихватить какие-нибудь документы.

– Привет, народ! – кричу я самым радостным своим голосом. – Кто побеждает?

– Я! – откликается Эрик, едва глядя на меня. – Твой папа был впереди, но потом чересчур зазнался.

– Я шел впереди, пока ты не начал жульничать, – кричит в ответ отец. – Дерек, познакомься с мистером Чепменом.

Тип, которого я не знаю, протягивает мне руку. Говорю, что рад с ним познакомиться, и интересуюсь, откуда он знает папу.

– Мы познакомились у Стэна. Твой отец – классный рассказчик.

Мысль о папе, который обычно так много работает, сидящем за стойкой местной пончиковой и рассказывающем истории незнакомым людям, наполняет меня смятением. Мы с папой бывали у Стэна миллион раз – у них лучшие пончики с арахисовой пастой и желе в городе, – но никогда не присаживались за стойку, чтобы потрепаться с кем-то, кого мы не знаем. Внезапно я начинаю тревожиться: что, если отец вообще больше не будет работать, и нас выгонят на улицу? Мама сказала бы, что мое воображение летит впереди меня и что стоит ПРИТОРМОЗИТЬ, но мой мозг уже включает форсаж.

От кошмара наяву меня пробуждает вопль, знаменующий конец «Бордерлендс». Несмотря на все мои страхи, когда отец поднимается с дивана, он – обычный мой папа.

– Хочешь перекусить? – спрашивает он. – Эрик принес крендельки и чипсы.

Папа подталкивает в мою сторону пакеты, и несколько крендельков вываливаются. Боди всасывает их, едва они касаются пола.

С самого моего раннего детства мама всегда требовала, чтобы все убирали за собой. Я бы сказал, что успешно справляюсь с этим делом, пожалуй, только в половине случаев. Но сейчас я обнаруживаю, что со скоростью света подбираю салфетки, тарелки и коробки из-под пиццы, чтобы у папы не было неприятностей. Банки из-под пива я закапываю поглубже в пакет для переработки.

– До того мы играли в «Марио», – говорит мистер Дженсен. – Можешь что-нибудь посоветовать, чтобы в следующий раз меня не убили?

Говорю ему, что все дело в сборе грибов и спасении принцессы, и это запускает оживленную дискуссию о плюсах и минусах игр «Марио».

Мы спорим, лучше ли Боузер в виде протагониста или все-таки антагониста (мистер Чепмен думает, что «Марио» удачнее, когда Боузер выступает единым ансамблем с героями. С ним никто не согласен, но аргументы, тем не менее, у него все равно сильные.)

Пусть до того меня и снедала тревога, я впервые провожу столько времени с папой и его друзьями, и в итоге день выдается веселым. Мистер Дженсен хочет попробовать какую-нибудь ретроигру, так что мы быстренько проходим тур «Спейс инвейдерс», пока ему не подходит время забирать детей из кружков после школы. А потом Эрик разражается целой речью о том, как же морские коньки плохо годятся для обоев на кухню.

Даже притом, что мой отец – мишень этих шуток, он смеется, и я понимаю, почему так много людей любят проводить с ним время. Я знаю, что больше всего на свете ему хочется найти новую работу, но сегодня он, похоже, счастлив просто поразвлекаться в компании друзей.

Я смотрю, как он дурачится с Эриком и мистером Чепменом, и это напоминает мне нас с Мэттом и Умберто – как мы сидим за этим же кухонным столом и тоже поддразниваем друг друга из-за всяких глупостей.

Может, взрослость не так уж отличается от детства: абсолютно те же мозги, только тело побольше. Я знаю, что должен работать над тренировочным тестом, который мисс МакКоддл задала нам на дом, но в сию минуту меня вполне устраивает болтать о видеоиграх и обоях с папой и моими новыми взрослыми друзьями.

Что-что ты делаешь?

Вчера я провел ЧЕРЕСЧУР много времени с папой и совершенно забыл подготовиться к очередному тренировочному тесту. А следовало бы знать, что мисс МакКоддл о нем не забудет: как и у всех учителей, у нее память слона. Даже стада слонов. Я едва успеваю устроиться на стуле, а она уже достает бумаги с карандашами и выкрикивает для нас инструкции на ближайший час. Я качаю головой: в школе, вообще, когда-нибудь станет полегче?

Делаю что могу, отвечая на вопросы, но на половине теста прихожу к заключению, что в своем классе я обречен оставаться на дне, – да и в любом классе, если уж на то пошло. Выпускаю карандаш из пальцев и кладу голову на парту.

Несколько секунд спустя у меня в ухе раздается голос мисс Мак-Коддл.

– Тебе это по силам, – добрым тоном шепчет она. – Я знаю, что ты можешь справиться.

Не могу подобрать слов, чтобы объяснить ей, как же я устал пытаться и терпеть поражение, так что просто молчу.

Она берет мой карандаш и подталкивает по парте к моей руке:

– Тот Дерек Фэллон, которого я знаю, не бросает дело на полпути, – продолжает она. – Он