Мудро или нет, но он все еще хотел Мейзу. Он будет продолжать ее хотеть даже после того, как их пути разойдутся. Но реакция Мейзы, когда он коснулся ее в ту ночь, ясно свидетельствовала: она не хочет его так же сильно, как он ее. А может, и не хочет его совсем…

Мейза села на покрывало и скрестила ноги:

– Ты устал?

Сон был последним, о чем Рафик мечтал в эту минуту, ведь Мейза сидела так близко…

– Удивительно, но нет!

– Я тоже. Я подумала – может, мы поговорим?

– О чем ты хочешь поговорить?

– О твоих отношениях с Римой.

Рафик никак не ожидал такого поворота. Эту тему ему совсем не хотелось обсуждать.

– Она была моей женой некоторое время, и это все, что можно сказать.

– Вот об этом я и хотела поговорить. Почему ты так долго ждал, чтобы жениться на ней?

У него было много причин, но одна была вполне определенной: он надеялся, что Рима в конце концов устанет ждать.

– Я учился в университете, а затем, когда вернулся, должен был помогать своему отцу, так как Зейн уехал в Штаты. Мы не знали, когда он вернется, если вернется вообще.

– Для мужчины подобные отговорки кажутся вполне разумными. Но я не понимаю, почему Рима соглашалась отсрочить свадьбу. Ради долга, который вам в любом случае надлежало выполнить после свадьбы?

Рима никогда не давила на него с указанием даты. Он тянул со свадьбой исходя из своих интересов.

– Она решила путешествовать и после того, как ее отец умер, провела значительное время с матерью. Ни я, ни Рима особенно не торопились.

К тому же они оба верили, что им вместе предстоит прожить целую жизнь. Жизнь, которая будет включать вежливые разговоры и мало страсти…

– Я бы сказала: это слишком очевидно, – заметила Мейза. – Вы ждали почти пятнадцать лет, прежде чем поженились.

В некотором отношении пятнадцать лет было слишком мало…

– Я понимаю, что тебя смущает. Насколько я помню, сама ты вышла замуж за Бутроса сразу после объявления помолвки.

Мейза отвела взгляд:

– Мне не дали выбора. Мой отец требовал, чтобы я вышла за него замуж немедленно, в соответствии с соглашением. Бутрос не становился моложе, и отец хотел наследника.

– Наследника, которого ты ему так и не дала.

– К счастью, нет.

Мейза потерла свое правое запястье, и Рафик заметил на нем шрамы. Когда он навестил ее в первый вечер, на руке были тяжелые браслеты, скрывающие шрам. Ему нужно было знать причины возникновения ран, хотя он уже начал кое-что подозревать.

Рафик сел прямо и взял ее руку:

– Что это?

Она вырвалась из его хватки:

– Ничего!

Но Рафик не собирался отступать:

– Сними часы!

– Нет!

– Тогда я сам их сниму.

Рафик ждал, что она будет сопротивляться, но Мейза сидела без движения, с ничего не выражающим взглядом, как если бы прятала себя от правды, которую он искал. И Рафик нашел эту правду, убрав часы, – еще один шрам.

Рафик подавил гнев и постарался, чтобы он не коснулся его голоса:

– Он связывал тебя, Мейза?

– Рафик, я…

– Тот ублюдок связывал тебя?

– Да! – В ее голосе послышалась ярость. – Да, тот ублюдок связывал меня! Он устал от моего сопротивления.

Рафик скрипнул зубами:

– Он пытался овладеть тобой против твоей воли?

– Да, и он делал это. – Она изогнулась и подняла свою рубашку, обнажая следы ран на теле. – Он пытался бить меня, и когда это не сработало, начал связывать.

Не в силах оставаться спокойным, Рафик встал и принялся мерить шагами помещение. Как жаль, что здесь парусиновые стены, не на чем излить свою ярость!

– Я убью его собственными руками! Мейза засмеялась:

– Желаешь меня спасти? Ты опоздал. У него слабое сердце, хотя удивительно еще, что у него вообще есть сердце. Уверена, оно черно, как ночь…

Рафик вернулся к ней и сел рядом:

– Ты говорила об этом своему отцу?

– Да, и не раз. Но он говорил – надо быть хорошей женой. И Шамиль был с ним согласен.

В Рафике в тот же миг умерло его уважение к султану и к своему бывшему другу.

– А твоя мать?

– Она всегда покидала комнату главным образом для того, чтобы скрыть свои слезы. Но я никогда не плакала. Я была решительно настроена: ни за что не позволить им увидеть слезы как свидетельство мой слабости. Особенно Бутросу.

– Ты предпочла страдать, лишь бы сохранить свою гордость? Считала себя сильной?

Мейза вздернула подбородок, в ее глазах сверкнул вызов.

– Да, но мне понадобилась вся моя сила, когда я оставила его!

Рафику нужно было знать все детали, как хорошие, так и плохие.

– Как тебе удалось бежать?

– Мы жили тогда в его доме в Омане. Я находилась одна – он был с одной из своих многочисленных любовниц. Я залезла в его стол, взяла денег и улетела в Канаду. Вот тогда я и познакомилась с Джеромом. Мы сидели рядом в самолете. Джером помог мне найти временное прибежище. Он также помог и с работой. Я стала официанткой в кафе, а когда набрала достаточную сумму, уехала в Штаты и начала учебу. Ее сила потрясала его.

– А твой отец не помог тебе с деньгами?

– Конечно нет! Он был в ярости. Зато моя мать в конечном итоге стала посылать мне деньги, когда… могла. Она же наняла мне адвоката для оформления развода. И, как говорят, остальное – история.

Рафик дотронулся до ее лица:

– Конечно, я восхищен тем, как ты справилась со всем сама. Но тебе нужно было обратиться за помощью ко мне.

– А с какой стати я должна была это делать, Рафик? Ты попрощался со мной, после того как мы провели ту ночь вместе, или ты забыл?

Горечь ее голоса заставила его уронить руку.

– Я никогда не забывал той ночи, – прошептал он. Как был не в силах забыть и боль в ее глазах, когда сказал ей, что они не смогут быть вместе…

– Ты сказал мне, мы останемся друзьями, – с горечью прошептала Мейза. – Но мы никогда по-настоящему после этого и не говорили.

– Нам запрещалось иметь любой контакт.

– Нам запрещалось иметь любой контакт после того, как официально было объявлено о твоей помолвке с Римой, – горько усмехнулась Мейза. – Но это не остановило тебя от того, чтобы лишить меня девственности, разве нет?

– Насколько я помню, ты сама пришла ко мне той ночью. Ты просила заняться с тобой любовью.